Минуты шли, туман стал рассеиваться, но облако холодного отчаяния по-прежнему окутывало сердце Хелен.

В конце концов на выручку ей пришла Джэнет. Горничная засуетилась, расталкивая, подгоняя и уговаривая ее, и, наконец, Хелен была готова или, лучше сказать, готова, насколько это было возможно. Ее шелковое платье цвета бронзы, единственное из тех, что она взяла с собой, более или менее подходило к случаю. Хотя и это можно было сказать лишь с некоторой натяжкой. Глубокий вырез и облегающие юбки предназначались для светских приемов, а не для религиозных церемоний. У Хелен не было даже букета, лишь маленькая, расшитая стеклярусом сумочка. Свои кудри она убрала в простой пучок и отказалась пользоваться румянами, вопреки настояниям Джэнет, недовольной ее бледным лицом.

Хедли прислал карету. Покорившись своей судьбе, Хелен позволила усадить себя в нее.

Уже очень скоро их короткое путешествие по деревне осложнилось. Проезжая мимо кладбищенских ворот, Хелен с удивлением обнаружила небольшую толпу, состоявшую из местных жителей, сбежавшихся поглазеть на нежданное торжество. Она изобразила на лице улыбку. Будущее обретало форму. Вполне возможно, что эти люди станут ее соседями на всю оставшуюся жизнь.

Пышущие здоровьем фермерские жены, приветливо улыбаясь, повернули к Хелен свои круглые лица. Их крепкие, приземистые мужья осклабились. За взрослыми непрерывным потоком тянулись ребятишки. Внезапно на пути Хелен возникла юная мисс с лицом, усыпанным веснушками. Девочка смотрела ей в лицо ясными, сияющими от радости глазами. Маленькая ручонка протягивала туго перевязанный букетик цветов – маргаритки, лилии и еще какие-то цветы из живой изгороди.

На мгновение решимость Хелен пошатнулась. Она слегка покачнулась. Но необходимость принять подношение и поблагодарить ребенка позволила ей проскочить опасный момент. Она не станет думать о том, что могло бы быть. Его мечты не могли осуществиться одновременно с ее мечтами.

Когда ее окутал прохладный сумрак церковного крыльца, Хелен испытала облегчение. Сделав глубокий вдох, она увидела, что крохотная церковь заполнена людьми. Видимо, это были люди Хедли из Кричли-Мэнор, потому что они отличались от фермеров, оставшихся стоять снаружи. Они сразу заметили ее появление, и, пока Хелен стояла, как каменная, у входа, все головы медленно повернулись к ней.

Сделав последний, отчаянный вдох, Хелен подняла голову и шагнула вперед.

Мартин щелкнул кнутом над головами своих гнедых рысаков больше для того, чтобы дать выход напряжению, чем чтобы заставить лошадей ускорить бег. Они и без того неслись как ветер, заставляя коляску опасно раскачиваться. Джошуа не проронил ни слова с тех пор, как они перед рассветом выехали из ворот Эрмитажа.

Сощурившись от света, Мартин на полном ходу сделал вслепую крутой поворот. Бренди, выпитого накануне вечером, хватило, чтобы обеспечить ему спокойный сон, и шесть часов сна прояснили голову. Но стоило ему проснуться, как его спокойствие исчезло без следа, сменившись осознанием надвигающейся катастрофы. То, что теперь он знал причину отказа Хелен, вовсе не означало, что он может позволить себе сидеть спокойно, обдумывая, как лучше убедить ее в надежности его финансового положения и ненужности ее жертвы. Если бы не богатый жизненный опыт, Мартин мог понадеяться на то, что, заручившись согласием Хелен на брак с ним, Хедли Суэйн не поведет ее немедленно к алтарю. Но, не научись он избегать любых рисков без необходимости, он никогда не заработал бы свое огромное состояние. Так неужели же теперь он станет рисковать своим будущим?

Помимо всего прочего, Мартином овладел самый настоящий страх. Что, если он ошибся в Хедли Суэйне? Что, если тот действительно страстно желал Хелен? Что, если он заставит ее венчаться немедленно? Что, если, заручившись ее согласием, этот мерзавец решит предъявить свои супружеские права, не дожидаясь свадьбы?

Мартин стиснул зубы и снова щелкнул кнутом. Здравый смысл подсказывал ему, что, хотя сам он мог без зазрения совести не дожидаться брачной церемонии, Хедли Суэйн был человеком другого сорта. Но одного здравого смысла было недостаточно. Мартин хотел быть уверенным, что не опоздает.

Проследив за тем, чтобы коляска благополучно свернула на узкую дорогу, ведущую к деревушке Сент-Агнес, Мартин стал обдумывать, как лучше отделаться от назойливого мистера Суэйна. Если нужно, он мог бы предложить ему отступного. При мысли об этом на его губах появилась презрительная усмешка. В свое время его отец отдал небольшое состояние, чтобы вырвать его из когтей Серены Монктон. Теперь Мартин готов был заплатить гораздо больше, чтобы освободить Хелен от злополучного обещания, данного Хедли Суэйну.

Базарный день в Сент-Агнес оказался суровым испытанием для Мартина. Бормоча себе под нос проклятия, он с осторожностью прокладывал путь в этой толчее. Наконец ему удалось выбраться, и он помчался в сторону деревни Келпорт, неподалеку от которой располагался маленький коттедж Хелен.

Джошуа не радовало то, что он снова увидит такое захолустное местечко, как Келпорт. И все же, когда они добрались до вершины небольшого холма и стали быстро спускаться вниз по направлению к деревне, у него вырвался вздох облегчения. Он окинул взглядом маленькие аккуратные домики, стоявшие в стороне от дороги, с их маленькими аккуратными садиками, раскрашенными яркими красками осени. Впереди, слева от них, группа ребятишек возились позади стоявшей на обочине дороги кареты. Когда они подъехали ближе, Джошуа разглядел темную решетку кладбищенских ворот и догадался, что где-то рядом должна быть церковь. Он побледнел. Потом посмотрел на прямую спину своего хозяина, полностью поглощенного тем, чтобы заставить двигаться уставших лошадей, и кашлянул.

– Хозяин, не знаю, может, это важно. Посмотрите налево.

– Что там еще? – фыркнул Мартин, однако послушался его.

Лошади внезапно встали как вкопанные, и коляска так резко затормозила, что Джошуа едва не вылетел со своего насеста. Он с хмурым видом остался сидеть там, пока не почувствовал, что можно без опаски спуститься, и лишь тогда спрыгнул вниз и быстро, как только позволяли его затекшие ноги, побежал вперед, чтобы подхватить лошадей под уздцы. Его хозяин уже спустился на землю и небрежно бросил ему поводья.

Когда Мартин увидел детей, игравших в пыли позади кареты, украшенной белыми лентами, кровь похолодела у него в жилах. Он медленно отвел взгляд от кареты и посмотрел на вход в церковь, который с трудом можно было разглядеть за кладбищенскими воротами. Что, если их уже обвенчали?

Эта мысль заставила его действовать немедленно. Мартин бросился к церкви и едва не поскользнулся на каменных плитах церковного крыльца. Несколько человек, стоявших у входа, повернули голову в его сторону, но он, не обращая на это внимания, устремил взгляд туда, куда смотрело большинство прихожан.

Неужели он опоздал? Сердце Мартина билось так сильно, что он больше ничего не слышал. Сжав руки в кулаки, он заставил себя успокоиться. Постепенно к нему вернулась способность слышать. Он нахмурился. Мартин не был знаком со свадебной церемонией, и прошли целых три мучительные минуты, прежде чем он понял, что у него еще оставался один, самый последний шанс. Не успел он вздохнуть с облегчением, как раздался голос викария: