вокруг Верки Сердючки, которая регулярно участвовала в «Новой волне» и была заявлена в программе нынешнего конкурса, но ее выход пришлось отменить?

– Мне очень несимпатична эта ситуация. Даже в гражданскую войну между всеми многочисленными воевавшими сторонами существовал закон – музыкантов и проституток не трогать. Сердючку я, естественно, причисляю к первой категории. Знаю, как все происходило с решением о бойкоте Данилко на российских каналах, знаю, от кого и почему это пошло. Знаю больше, чем мне надо знать, и как все будет развиваться в дальнейшем. Сердючка традиционно вела на «Новой волне» концерт членов жюри, но в этот раз мы отказались от ее услуг, поскольку я понимал: из эфира это все равно вырежут.

– При вашей давней дружбе с Пугачевой как получилось, что «Радио Алла» она открыла с другими партнерами?

– Лет пять-шесть назад у меня были мысли по этому поводу, и я даже сделал тогда деловое предложение Алле Борисовне. Но у нее подход такой: бизнес нельзя делать с друзьями. Наверное, она права. Может это и позволяет нам сохранять теплые отношения.

– Вы предлагали ей именно тот формат, в котором сейчас работает «Радио Алла»?

– Да. Ее любимые песни. Даже представлял, на какой частоте эта радиостанция должна вещать. Тогда не сложилось. А сейчас ее новые партнеры скопировали плей-лист нашего «Радио Дача» и сделали «Радио Алла». Они не оригинальны и не впервые так поступают.

– Помнится, вы говорили о некотором своем творческом кризисе в связи с различными обстоятельствами. Сейчас музыка пишется?

– Да, заканчиваю свой третий инструментальный альбом и занимаюсь еще одним проектом с очень известным нашим певцом, живущим не в России. Программа будет на итальянском языке. Надеюсь, это станет для публики сюрпризом. (Крутой говорил о Хворостовском)

– По-моему, попытки наших эстрадных музыкантов создать что-то в инструментальном жанре не воспринимаются публикой так, как того хотелось бы самим музыкантам? Скажем, недавняя «Пианомания» Дмитрия Маликова при тотальной рекламе все-таки осталась сравнительно локальным событием?

– Не знаю. Думаю, если я объявлю 2–3 своих концерта в Кремле и на афишах напишут «инструментальная музыка» – будут аншлаги. Даже уверен в этом.

– В самые напряженные для вас годы вы не рассматривали празднование своего дня рождения как определенный тест: мол, посмотрим, приедет ко мне сейчас такой-то мой товарищ или под благовидным предлогом откажется?

– Я не рассматривал. Но другие рассматривали. Звонили, расспрашивали, кто на сей раз приехал. Оппоненты мои интересовались.

– Кто-то из друзей говорил вам потом: вот, Игорь, побывал у тебя на празднике, и это мне аукнулось в дальнейшем?

– Мелькали такие признания. Помню, когда Ваня Ургант ходил расстроенный, без работы, сказал ему: «Ты озвучь где-нибудь, что я тебя пригласил в Юрмалу, у тебя сразу проект появится». И вот человек сейчас востребован, много работает на Первом канале. Леня Агутин пришел однажды с альбомом, записанным с Ал Ди Меолой, на один известный рекорд-лейбл, сказал: «Не возьмете – отдам Крутому». Тут же взяли. Хотя проект был не в стилистике репертуара этого лейбла.

2008 год

– Игорь Яковлевич, по совокупности ваших качеств, манер, внешнего облика, стиля жизни вас иногда в штуку называют доном Корлеоне российского шоу-бизнеса…

– Ты убиваешь меня таким сравнением! Я скромный композитор, чьи лучшие песни написаны в прошлом веке.

– Из Юрмалы вы сразу летите в Монте-Карло…

– Да, повидаться с дочкой, и оттуда – в Москву, на запись. Возобновляю работу с Дмитрием Хворостовским. Меня очень греет этот проект. А параллельно начинаю готовить альбом с Ларой Фабиан. Осенью приступим к репетициям в Монреале.

2009 год

– Вашу деятельность отмечали наградами и при Ельцине, и сейчас, при новом главе государства. Своего рода преемственность, не так ли?

– Наверное, в Кремле не меня персонально замечают – врать не стану, лично там сейчас ни с кем не общаюсь, – а проекты, которые я создаю. Ну и слава богу! Вручение ордена, конечно, стало для меня неожиданностью. При всем цинизме нашего времени и шоу-бизнеса подобное внимание удесятеряет мое желание работать.

– Неужели не выяснили, кто конкретно за вас похлопотал в Кремле?

– Я не узнавал. Понял, что какое-то движение относительно моей персоны происходит, когда позвонили в компанию «АРС» из кремлевской администрации и попросили заполнить наградной лист.

– Возможно, повлияло и то, что наконец-то затух ваш многолетний конфликт с боссами «Первого канала»?

– Не знаю. Могу лишь подтвердить, что конфликт этот действительно завершен. Случайно или нет, но мы с Ларисой Синельщиковой пересеклись на юбилее одного модного глянцевого журнала и впервые за четыре года пообщались тет-а-тет. По сути, тогда и разрешили наши разногласия. Первый шаг навстречу сделала Синельщикова, и я благодарен ей за это, потому что сам бы я первым никогда его не сделал. После этого у нас наладились взаимоуважительные отношения, я общался и с Константином Эрнстом. Мы закончили конфликт – хотя бы потому, что любой мир, даже самый худой, лучше войны. Тем более что страдали от него прежде всего наши эстрадные исполнители – как люди зависимые от телеэфиров и прочих нюансов.

С руководством «Первого канала» мы пока никаких совместных творческих перспектив не обсуждали. Я просто откликнулся на их приглашение войти в жюри программы «Две звезды» и поучаствовать в отборочной комиссии перед «Евровидением-2009», не увидев в том ничего зазорного.

– Вы как-то говорили, что приятелей у вас много, а друг только один. Речь, полагаю, о президенте донецкого «Шахтера» Ринате Ахметове?

– Да.

– Порадовались победе его команды, для которой вы когда-то написали официальный гимн, в Кубке УЕФА?

– Я летал и на четвертьфинальные игры «Шахтера», и на полуфинальные, и, разумеется, на финал. Когда после успеха «Шахтера» мой гимн прозвучал в прямой трансляции на 63 страны, это была для меня отдельная радость.

– Где сейчас основное место вашего проживания?

– Мы с семьей решили так: зимой вместе в Майами, летом – во Франции, а весной и осенью я работаю в Москве.

2010 год

– К вам на день рождения всегда приезжают друзья-олигархи: Ринат Ахметов, Алишер Усманов, Роман Абрамович… Возможна ситуация, когда вы предложите: «Господа, а не поучаствуете ли вы в подготовке моего конкурса? Объединив ваши средства, есть шанс собрать грандиозную программу. Да мы U2 привезем!»?

– Теоретически такой разговор и сюжет возможны, но я себе не позволяю делать подобные обращения. Это несколько изменило бы наши отношения. Хотя, больше чем уверен, если бы пришел к Ринату и сказал: у меня проблемы, – он бы ответил: помогу. Но я так не поступаю. Достаточно осознания того факта, что могу рассчитывать на такую поддержку.

– Об Усманове и Абрамовиче можете сказать то же самое?

– С Алишером я