– Ты пересекался когда-нибудь с Кобзоном?

– Нет. У меня пока, тьфу-тьфу, все нормально. С ним, я так понимаю, нужно пересекаться в экстремальных ситуациях, когда требуется место на кладбище или еще что-нибудь…

– А если предположить, что вы встретились и он бы сказал: «Константин, вот вы спели такую фразу в одной из песен…». Что бы ты ответил?

– Да пропел.

– А он бы назвал тебя негодяем…

– Он так бы не сказал. Потому что, если бы он прочитал эту фразу, то ничего бы оскорбительного для себя не нашел.

– Поскольку не знает, кто такой Сид Вишез, и в любом случае вряд ли хотел бы на него походить?

– Нет, просто фраза же как звучит – «где каждый в душе Сид Вишез, а на деле Иосиф Кобзон». А дело Иосифа Кобзона живет и побеждает. Всем бы на деле быть такими, как Кобзон, ездить в полугодичные туры и возить за собой по 300 человек. Это супер!

– С Юрием Шевчуком сейчас находишь темы для общения?

– Да, с удовольствием разговариваю с ним о вере. Он – православный человек.

– А о чем ты разговариваешь с не православными?

– Знаешь, я сейчас подумал и понял, что с не православными людьми не общаюсь.

– Но это религиозный фанатизм?

– Называй как угодно, милый друг, но говорю как на духу – с не православными не общаюсь.

Так сложилось, что в следующее десятилетие, особенно после выхода в 2000-м «алисовского» альбома «Солнцеворот», мы с Кинчевым пересекались редко и общались скупо. Не потому, что я – не православный, а в силу «эстетических разногласий», как говорил писатель-диссидент Андрей Синявский. Но, как водится, прошло время и в 2008-м мы вновь встретились у Кости дома, теперь уже на Бульварном кольце Москвы. С этого момента наше общение продолжилось.

2008 год

– В последние годы ты весьма конкретно обозначал свое расхождение с либеральными ценностями, с тем, что «приходит с Запада». А в середине 80-х в песне «Меломан», перечислял массу имен, формировавших твои эстетические и духовные взгляды. Ни православных, ни просто славян в том перечне не было. У тебя и сейчас в комнате портреты Джима Моррисона, Оззи Осборна. Наверное, нелегко жить, когда собран из одних ценностей, а исповедуешь другие?

– Ты ошибаешься. Я собран из наших исконных ценностей, поскольку здесь родился и к этой земле приучен с детства. Так меня, во всяком случае, бабушка воспитывала. А что касается музыки, то она интернациональна. Да, музыку я как любил английскую, так и люблю. Сейчас, правда, больше нравится немецкая. Говоря о ценностях, ты, на мой взгляд, путаешь свободу с волей. Русское стремление к воле – оно безудержное, и поэтому нет другой нации в мире, которая бы так наплевательски относилась к законам и всячески их попирала. Это у нас в крови. Движет всеми поступками полная, безграничная воля, приводящая к чудовищным последствиям, которых с лихвой хватили наши отцы и деды. На нашей почве либерализм воспринимается как полная вседозволенность. Главный аргумент – пистолет. 90-е годы это наглядно показали. У меня в районе перестрелки случались каждую неделю. Либеральные ценности рождают фашизм – убежден в этом на все сто. Потому что, когда нет внутренней работы, идеологии, сопряжения с собственной землей, тогда возникает в сознании полный пофигизм. Молодые и дерзкие принимают его и начинают искать внешнего врага.

Вот таков взгляд «старого придурка, который уже сошел с ума на своем православии и славянофильстве», как порой пишут обо мне в интернете, да и в прессе тоже. На самом деле главное мое стремление – стать достойным. Разбрасываясь, и доверяя собственному «я», достойным не становишься. Наоборот, разрушаешь себя. Поэтому, прибегая к силе тысячелетней, стараюсь держаться канона. Это колоссальнейшая работа.

– У меня сохраняется ощущение, что ты словно доверился чьей-то воле, за которой следуешь, считая это благом. Но в глубине твоей души до сих пор живет прежний Костя Кинчев, которого иногда можно узнать на сцене…

– Во мне уживаются сценический Кинчев и бытовой. Я не умею надевать маски, каждое мое проявление – часть меня. А что касается «кому-то доверился»… Так это не доверие, а вера. Вера – это присяга. Присягнул раз – будь верен. У меня есть духовник в храме, куда я хожу. Мне достаточно. Есть, конечно, приятели среди священников, не могу сказать, что друзья. С кем-то из них я соглашаюсь, с кем-то спорю, кого-то признаю, кого-то нет. Я не идеализирую церковный мир, там тоже живые люди – со своими слабостями, плюсами и минусами.

Возвращаясь к разговору о просвещенной Европе, тем более об Америке, скажу, что там очень много лицемерия и фальши. И поэтому все честные люди там противостоят системе. Противостоят, на мой взгляд, очень карикатурно, но искренне. Колоссальное количество противоборцев можно найти в лагере сатанистов, в их музыке. И какое счастье, что я родился в России. Потому что если бы я родился в Америке, то тоже был бы непримиримым борцом с теми ценностями.

– И сатанистом?

– Наверное, да.

– Основатель «Алисы» и ее первый фронтмен Святослав Задерий в своей книжке «Дети равноденствия»…

– Я ее не читал.

– …вспоминает, как вы с ним и Башлачевым однажды в 80-х шли по Арбату в масках чертей. Вернее, они вдвоем были в этих масках, а ты дополнял их шествие – в общем, тоже недалеко от чертей ушел…

– Я и сейчас от черта недалеко ушел. Другое дело, что теперь я знаю: черт всегда за спиной. А тогда не знал. Дашь слабину, он сразу на твою ахиллесову пяту и наступит.

– Давным-давно Нина Барановская написала книгу о тебе. Сейчас возможно представить подобное издание? И насколько бы оно отличалось от той биографии?

– Нет у меня ответа. Это же не я писал. Я бы по собственной инициативе за книгу о себе точно не взялся. Хотя меня тут как-то ошарашили гонораром. Сказали: напиши книгу – и мы тебе дадим 150 тысяч долларов. Я подумал: сумма нормальная – и даже написал двадцать страниц. Потом выяснилось, что кто-то что-то перепутал и цена совершенно другая. И я это дело забросил. Повторю писательский опыт, только если сумму предложат не ниже той, которую я озвучил.

– А что будет с этими двадцатью страницами?

– Да ничего. В топку.

2009 год

– Отчего, Костя, мне кажется, что появившиеся двадцать лет назад песни «Стерх» или «Осеннее солнце» написаны человеком свободным, не имеющим духовных вериг или чего-то подобного? А родившуюся десятилетием позже песню «Небо славян» сочинил человек, свободный