в сторону заднего сиденья и я понял о чем речь.

Марфушечка готовилась разреветься. И не театрально, красиво, чтобы привлечь внимание. А натурально – с размазыванием слез по щекам и подвыванием. Я это осознал каким-то внутренним чутьем и смиренно отвернулся.

- Три… два… один… - прошептал Стас и салон огласив рев.

Зимин едва сдерживал смех, косясь на меня, а у меня дергался уголок глаза. Синькова рыдала, проклиная папеньку, иродов с вилами, слишком тесные туфли, бутылку крепкого алкоголя, которую Олег Олегович получил в подарок, но не забрал в буфет, потому как тот запирала злобная кухарка, не давая папеньке пить, когда ему хочется. По кухарке, к слову, Марфушечка прошлась отдельным предложением, оценив вредность женщины, которая не позволяла несчастной девице выспаться и будила ее громыханием кастрюль в десять утра.

Стас мужественно терпел, чтобы не рассмеяться в голос. Я страдал. Страдал, так как понимал, что выбрал неправильную стратегию и не проявил мудрости, которой обладал мой напарник.

- Простите, - негромко бросил я ему.

- Все хорошо. Опыт – сын ошибок трудных, - заметил мужчина и всмотрелся вдаль. – А вот и конюшни.

Я с надеждой взглянул туда же, заметив несколько длинных строений с пологими крышами. В это время небо стало совсем темным и облака угрожающе насупились.

- Как бы не было дождя, - пробормотал я, между причитаниями Марфушечки.

Девица, к слову, успела утомиться и ее всхлипы становились все реже и тише. Однако, я рановато решил, что плач закончился. Завидев дома, девушка словно обрела второе дыхание и принялась подвывать пуще прежнего.

- Госпожа Синькова, вас могут услышать. И подумают, что юная девица не умеет держать себя в руках, - попытался угомонить ее я.

- Она опухнет от слез, и никто не заметит, что она юная, - громко сообщил Стас, чем заставил Марфушечку замереть. – Скажем, что она наша служанка. И лет ей… скажем, около сорока.

Девушка выпучила глаза и принялась хватать ртом воздух.

- Я бы мог сделать снегу, чтобы его можно было приложить к лицу, - продолжил кустодий. - И кожа бы посвежела. Но зачем? Она ж опять реветь начнет. И вместо лица будет рожа.

- Не начну, - выпалила Синькова и попыталась заискивающе улыбнуться. – Дайте снегу и я умоюсь… - она закусила губу и просипела, едва ли не давясь словом, - пожалуйста.

Зимин притормозил на обочине и повернулся к пассажирке.

- Сейчас вы выйдете наружу и там умоетесь. И вернетесь обратно в салон без слез и истерик. Иначе Искупителем клянусь, я лично сдам вас на работы в конюшню, как нерадивую служанку. Получу за вас целковый, и вы его потом месяц будете отрабатывать.

Повторять не пришлось. Дочка жандарма выскочила из машины. Следом за ней вышел и Стас. Он создал перед ней сугроб и милостиво предложил салфетку, которой, как я видел, он протирал лобовое стекло.

- Полотенца не имеем. Так что, госпожа, чем богаты. Держите.

Мужчина вернулся в салон и довольно ощерился.

- Вы знаток женщин, - восхитился я. – Как вы ловко справились с ее истерикой.

Зимин махнул рукой:

- Бросьте. Эту дамочку сложно назвать женщиной. Она избалованный и недалекий ребенок. Не удивлюсь, если она протрезвеет и решит, что мы спасли ее не просто так, а потому что не смогли устоять перед ее чарами.

- Не дай Искупитель, - ужаснулся я.

- Вряд ли она станет строить планы относительно бывшего безродного, - продолжил Зимин. - Так что будьте готовы держать оборону. А не то в Петроград вы вернетесь с женой, у которой наследственная тяга к алкоголю и любовь к истерикам.

Кустодий внимательно посмотрел на меня и видимо остался удовлетворен выражением ужаса на моем лице. Потому что он хмыкнул, а потом громко заржал.

- Вы нехороший человек, - я погрозил ему пальцем.

- Вы правы, - голос Синьковой заставил меня вздрогнуть.

Девушка распахнула дверь и позволила рассмотреть очертания ее фигуры, скрытой под запылившимся платьем. Затем Марфушечка элегантно заползла на заднее сиденье и принялась усаживаться, чтобы сложить на коленях руки.

- Я готова. Можем ехать дальше, - тихо произнесла она.

- Спасибо, что позволили, госпожа, - коротко кивнул Стас, но не удержался и спросил, послав мне кривую усмешку, - вы бывали в Петрограде?

- Не довелося, - ответила девушка и попыталась потупиться, однако ее покрасневшие глаза встретились с моими в зеркале заднего вида, и я отодвинулся ближе к окну, чтобы не видеть пассажирку.

- Вам обязательно надо посетить столицу, - продолжил Зимин, заводя мотор. - Уверяю вас, там очень красиво.

В этот момент что-то большое ударилось в боковину машины, и та покачнулась. Марфушечка взвизгнула и сползла с сиденья на пол.

- Что за… - начал было Стас и замолк.

На капот неловко запрыгнула лошадь, которая тут же сползла на землю.

- Оставайтесь внутри, - бросил кустодий, ни к кому конкретно не обращаясь, и выскочил наружу.

Я тоже толкнул свою дверь.

- Не бросайте меня тута, - запищала девушка, просунув лицо между передними сиденьями.

- Ни звука, - приказал я и вышел из салона, осматриваясь.

Мы остановились в небольшой низине и туман успел сгуститься тут настолько, что в нескольких метрах колыхался молочным непрозрачным маревом. Но в нем мелькнули тени, которые заставили волоски на моем затылке приподняться.

- К бою, княжич, - привел меня в чувство Стас и за его спиной поднялся ледяной великан.

Мужчина стоял рядом с лежащей на земле лошадью, которая всхрапывала и вращала обезумевшими глазами.

- Волки, - прорычал кустодий. – И хорошо, если обычные.

Я призвал тотем и вызвал горгулью.

- Разгони зверей, - приказал я.

Каменная птица взмыла на высоту и нырнула куда-то в туман. Оттуда послышалось злобное рычание, которое тут же захлебнулось в жутковатом чавкающей звуке. Однако тут же округу огласил хор звериных голосов.

- Надо уходить. В этом тумане мы не сможем их увидеть, - проговорил я.

- И отдать им животину? – Стас блеснул зубами. – Она вся в мыле. На ногах кровь. Эти твари гнали ее не один километр.

Я скрипнул зубами, прикидывая, смогут ли мои миньоны встать в круг, отрезав нас от нападения. Но в этот момент воздух прорезал гул, походивший на тот, который издавал ледяной рог Зимина. Кустодий вытянулся, всматриваясь в дымку, а потом туман дрогнул и заклубился, создавая причудливые фигуры. К нам метнулась огромная тварь. Но