Она улыбнулась.

— Я себе нравилась, — говорила она. — До тех пор, пока один человек не открыл мне глаза.

— Кто он? Я с ним разберусь! — Витечка подскочил.

— Не надо с ним разбираться, — остановила его Анна, взяв его за руку. — Он открыл мне глаза на тебя.

— Да кто он такой? Откуда он меня знает?

— Он знает мужчин. Он знает женщин. То, чего они не знают сами о себе и друг о друге.

Анна рассказала ему о встрече с Сухининым.

— Понимаешь, — сказал Витечка, — дело не в нем, а в тебе. Он сказал то, что ты готова была услышать, Анна.

Она недоверчиво смотрела на мужа.

— Ты… ты… такой умный?

— А разве ты вышла бы замуж за глупого? — спросил он, улыбаясь. — Еще я очень удачливый. — Он указал на карточку. — Ты спроси, сколько здесь.

— Сколько? — повторила Анна.

Он назвал сумму. Серые глаза изумленно округлились.

— Но в бумаге, которую я нашла между тетрадей… другая сумма.

— Каких тетрадей? — Витечка вскинул голову.

— Бабушкиных. Вместо тетради номер девять лежал документ, из которого я узнала, что тебе принадлежит…

— Господи! Анна! Ты нашла ее! — Витечка наклонился и поцеловал жену в щеку. — Я собирался перерыть весь дом. Так вот откуда ты узнала? — Он замер. — И ты… Представляю себе, что ты подумала. Анна, ты… любишь меня. Точно!

Она открыла рот.

— Не говори ничего. Если бы не любила, ты бы вышвырнула меня из своей жизни после того, что нашла.

Анна наклонила голову набок.

— Конечно, люблю. Ты такой… талантливый. Такой решительный. Ты…

Витечка открыл рот не веря своим ушам. Все эти слова произносит его жена? Анна?

Он обнял ее. Она не противилась, потом сама обхватила его за шею и прижалась лицом к шершавой щеке. От Витечки пахло вином. Она накрыла его губы своими, он открыл рот и засмеялся.

— Почему ты смеешься? — спросила она.

— Я вспомнил про Дарзика.

Она захихикала.

— У него были такие теплые, бархатистые губы, как у тебя…

У них, оказывается, очень удобная постель, думала Анна. На ней так хорошо лежать с мужем, отдыхая…

Она привстала на локте.

— Значит, ты не будешь против, если все деньги я пущу на устройство фермы для голубых шиншилл? — спросила Анна.

— Нет, — сказал он. — Если не хватит, я готов вынуть деньги из дела.

— Нет, — сказала она. — Я подумала вот о чем. — Она вздохнула. — Может быть, напротив, я обойдусь меньшей суммой, а остаток ты вложишь в дело. Если оно так хорошо идет.

Витечка засмеялся:

— Я готов.

Она наклонилась и поцеловала его.

— Слушай, Витечка, — она сощурилась, — мне кажется, что в твоей продаже есть какая-то хитрость.

— Почему ты так решила?

— Потому что ты сказал — голубых шиншилл. Но если ты продал бабушкину тетрадь, то откуда мне знать, как их вывести?

Он усмехнулся:

— Неужели ты думаешь, что я ничего не оставил тебе?

— Так что ты оставил мне?

— Я переснял на ксероксе ту самую тетрадь. Качество отличное. Ты вырастишь потрясающих голубых шиншилл.

— Витечка, — Анна повалилась на подушки, — ты просто… просто…

— Не ищи слова, — остановил он ее. — Я знаю, я самый умный, самый лучший, самый хитрый. Я тот мужчина, которого любит замечательнейшая женщина.

— Послушай, ты не обратил внимания, какая сегодня луна? Растущая или стареющая? — со смехом спросила она.

— Сегодня самая лучшая луна. Полная. — Он целовал ее лицо.

— А я думала, растущая, — вздохнула Анна и опустила голову ему на грудь. Ее пальцы зарылись в светлых волосках на груди.

Витечка замер.

— Ты хочешь, чтобы…

— Помнишь, что говорил Данила? Семя, посаженное на растущую луну, хорошо развивается.

— Ох, Анна… Я рад, как я рад. — Анна видела над собой его лицо. Она знала, что сейчас будет…

— Дело давнее, — говорила Анна, гладя рукой пушистого голубого шиншилленка. — Скажи, почему все-таки ты не сказал, что вы задумали вместе с мамой?

— А ты разве согласилась бы продать бабушкину тетрадь?

— Нет. — Она покачала головой.

— Мы так и знали.

Анна хмыкнула, услышав это «мы».

— Мама всегда любила тебя… — Она хотела сказать «больше, чем я», но удержалась.

— Мы оба знали, что ты не сможешь жить без своих шиншилл. И сот теперь…

— Что — теперь?

— Они у тебя есть, твои шиншиллы.

— Да, и кое-что еще у меня есть. — Она погладила себя по животу, который скрывался под павлово-посадским платком. Она взяла с маленького подноса крупную изюминку, откусила половину, поднесла к губам шиншилленка. Он осторожно взял его у нее изо рта.

— Какая идиллия, — засмеялся Витечка.

— Созданная тобой, между прочим, — сказала Анна. — Послушай, мне звонил Сухинин. Он хочет отыграться. Предлагает приехать и сразиться в «Киллер».

— Ого, по-крупному, значит?

— Ты знаешь ее правила? — удивилась Анна.

— Конечно. Племянники научили.

— А они откуда знают?

— Спроси у них, мне не говорят. Но это их любимая игра, они обыгрывают всех приятелей. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что в правилах есть один момент — игра начинается с того, что ты кидаешь дротик в яблочко левой рукой, если ты правша, и правой, если левша.

— Они же оба левши, которых переучивали. — Анна засмеялась.

— Как и я, если ты помнишь. Это у нас в роду. Так что я твоего Сухинина положу на обе лопатки.

— Но так, чтобы он смог подняться, — засмеялась Анна. — Потому что он думает, не вложить ли свои деньги после окончания срока — я тебе рассказывала про его десять лет — в наше с тобой дело.

— В какое из них? — спросил Витечка. — В винное или в шиншилл?

— Но винное — твое.

— Твое тоже, потому что я отдаю тебе половину…

— А ты меня спросил?

— А ты спросила меня, когда сделала меня совладельцем шиншилльей фермы?

— Но это же справедливо, — заявила Анна.

— Как и то, что сделал я.

Она вздохнула, но больше не спорила.