Азазель кивнул Михаилу в сторону Аграт.

– Если женщина поворачивается к тебе спиной, похвали эту спину – и женщина с тобой примирится.

Аграт с кислой миной рассматривала продукты, что выложил на чистую тряпицу Бианакит.

– И это все? И как такое есть?

Азазель сказал нравоучительно:

– Ни один человек, любящий свое горло и свой желудок, не произвел ничего истинно прекрасного. Только вот такие аскеты и пуританисты, как мы с Мишкой, творим историю и новый дивный мир!.. Так что лопай, что дают. А то бросим тебя здесь, а ночью придут злые мыши и утащат в норку.

Он первым взял ближайший к нему огромный бутерброд, Бианакит налил в пластиковый стакан из термоса горячий кофе и так же молча протянул Азазелю.

Аграт начала есть молча и почти смиренно. Ее возвышенные вкусы не оценили, у мужчин свои правила, но мир принадлежит пока что им, хотя уже и не полностью, так что пока лучше не выказывать характер, время придет.

Когда после трапезы Азазель и Бианакит молча удалились в сторону темных кустов, Аграт вытерла блестящие от жира губы рукавом, оглянулась на Азазеля, тот вскоре исчез за неплотными зарослями, сделала печальный вид, но не смогла в нем удержаться и поинтересовалась прежним вызывающим тоном:

– Я что, такая тебе противная? Почему? Давай, оправдывайся!

Михаил ответил с неловкостью:

– Ты хороший товарищ, но я же сказал, у меня есть девушка.

– И что? – переспросила Аграт. Она рассматривала его совсем не по-женски, в упор и оценивающе, как раба на аукционе. – Она там, ты здесь. И я здесь. Тебе же нужно удовлетворять мужские потребности?..

– Это не мужские…

– А какие?

Он нехотя пробормотал:

– Скотские… Ладно, скажу точнее, того существа, каким был человек до момента, когда Создатель вдохнул в него душу.

Она уточнила:

– Но ты же человек? Значит, наполовину скот.

– Я выдавливаю из себя скота, – пояснил он и сам ощутил, что получилось как-то неестественно высокопарно.

Она наморщила нос:

– А не проще, как говорит Азазель, бросить этому скоту клок сена или мяса, и пусть заткнется? Скота тоже кормить надо.

– Не стану, – огрызнулся он. – Тогда он вовсе на голову сядет.

– Но мы еще не скоро вернемся в город, – напомнила она. – А сейчас ты здесь… и я здесь.

– Я подожду, – ответил Михаил с еще большей неловкостью, – когда мы с нею встретимся.

Она сказала высокомерно:

– Не понимаю… Разве она обидится? Это же для мужчины так естественно.

– Дело не в ней, – сказал Михаил и ощутил, что оправдывается, словно она права, а он что-то хитрит и выгадывает. – Дело во мне. Я не считаю, что так честно… Я же не Азазель, в смысле не козел.

Она сказала с твердостью в голосе:

– Так и скажи, что я тебе противна. А что во мне так не нравится? Сиськи не такие?.. Я вся не такая, да?.. Скажи, что не так. Может, жопу приподнять? Чтобы точно под твои ладони?.. А если вот так… посмотри? Или вот так?

Михаил ощутил, что краснеет, отвел взгляд. К счастью, из темноты раздались приближающиеся голоса Азазеля и Бианакита. Михаилу даже почудилось, что Азазель говорит нарочито громко, чтобы услышали издали, и он тут успел надеть штаны, если застесняется своей приземленной человечности.

Они вошли в круг света. Азазель уже зевает во весь рот, Бианакит молча бросил плащ на землю и лег навзничь, опустив ладонь на рукоять пистолета в кобуре. Азазель кивнул Михаилу:

– Спи. Утром короткий марш-бросок, и мы на месте.

Михаил закрыл глаза, но прислушивался к тому, как устраивается Аграт. Она обиженно перешла на другую сторону костра и легла поблизости от Бианакита, с другой стороны Азазель, так что на эту ночь отделался, уже хорошо, а дальше видно будет, вдруг да сама отлипнет…

Сердце продолжает стучать часто, а в голове суматошные мысли пытаются увязаться в клубок, чтобы понять некоторые оговорки Азазеля, да и вообще что-то в его словах проскальзывает не просто потаенное, что понятно, это же Азазель, но как будто все еще пытается им манипулировать…

Он вздрогнул, в ночи за кругом света показалось нечто полупрозрачное, оформилось в молодую и обнаженную женщину, как почудилось вначале, но вскоре рассмотрел, что облачена в подобие широкополого плаща, тоже прозрачного, но это уже не важно, приличия соблюдены.

Двигается она медленно, почти плывет, однако ноги все-таки касаются земли. Михаил начал приподниматься, но за спиной Азазель сказал шепотом:

– Спи, это ко мне.

Михаил прилег снова, но глаза оставил чуть приоткрытыми. Азазель встал, женщина остановилась за освещенным кругом, он вышел к ней на ту сторону, однако Михаил видел обоих достаточно отчетливо.

Некоторое время они говорили совсем шепотом, почти слипнувшись воедино, затем удалились вообще в черную ночь за толстые деревья. Михаил не мог заснуть, все порывался встать и отправиться на поиски, но наконец Азазель вернулся и лег рядом с Бианакитом.

Михаил подождал, пока Азазель укрывался плащом, ночи здесь холодные, поинтересовался шепотом, чтобы не будить остальных:

– Она что, здесь живет?

– Она везде живет, – ответил Азазель тоже тихо. – Спи.

– Опасна?

Азазель чуть помедлил с ответом:

– Как тебе сказать… Это демон ночи.

– Вампир?

– Вампиров не бывает, – напомнил Азазель тихо. – Просто демон, который появляется только ночью. Очень удобно, если самка, правда? Вечером пришла, к утру точно уберется. А то есть такие, не выгонишь.

– Неправда, – ответил Михаил и добавил: – Это нехорошо.

– Почему? – спросил Азазель. – Надоест – просто выставь ее утром на солнечный свет.

– Грубые у тебя шуточки, – буркнул Михаил. – Сказано, демон. Хотя откуда у вас милосердие?

Азазель хмыкнул:

– Ты сколько за эту неделю человек убил, милосердный ты наш? А про демонов уже и не спрашиваю.

Аграт услышала, зашевелилась под плащом. Михаил видел, как она высунула из-под края полы острую мордочку.

– Он что, – спросила она страшным шепотом, – убивал и демонов?

– Как серийный маньяк, – заверил Азазель. – Только те обычно выбирают молодых и красивых женщин, а Мишка любит истреблять демонов. Смотри, не с той руки ему кофе подашь, он и тебя истребит.

– Я буду ему с той руки подавать, – пообещала она.

Михаил притворился, что уже спит, но сам не ожидал, что в самом деле заснул почти моментально, уступая требованиям усталого тела.

Среди ночи он проснулся от неясной тревоги, хотя все тихо, костер уже прогорел, от покрытых серым пеплом углей идет багровый отсвет, ему спокойно и уютно. Не сразу и сообразил, что тепло и уют идет от Аграт, что снова устроилась не просто у него под боком, но и голову положила ему на грудь, обхватила рукой и забросила на живот согнутую в колене ногу.