Михаил нахмурился и, не желая выслушивать пошлости, приотстал, дождался Бианакита и пошел рядом с ним.

Аграт выждала момент, когда Михаил, огибая кусты и камни, на минутку оказался в одиночестве, моментально поравнялась с ним и сказала решительно:

– Наш командир строго велел просветить тебя насчет интимной жизни. Надеюсь, ты не посмеешь ослушаться приказа?

Михаил пожал плечами:

– Это он тебе велел. Да и то не всерьез.

– Как это не всерьез? – ахнула она. – Приказы командира, да еще в военное время похода на марше, священны и непререкаемы!.. Разве мы можем ослушаться? Ты же солдат или не солдат?

– Это Бианакит солдат, – буркнул он. – А я архистратиг!..

– Диванный, – сказала она понимающе. – Но это ничего, на диване тоже можно просвещать, хотя есть ограничения, но несущественные… На следующем привале займемся всерьез!

Михаил надменно промолчал, не понимая, откуда непонятные усталость и раздражение, а впереди Азазель остановился и скомандовал:

– Привал! Перекусим, а то у меня кишки начинают кусать одна другую. А зачем мне внутри себя гражданская война, в которой, как известно, победителей не бывает?..

И хотя солнце светит ярко, воздух горячий, Бианакит привычно разложил костер, подогревал уже поджаренное мясо, даже хлебцы насадил на тонкие прутики и обжарил так, что вкусно хрустят на зубах, а запах стал таким, словно только что из элитной хлебопекарни.

Михаил покосился на Аграт, она мило улыбается и чирикает, чирикает, прибил бы дуру, но старается же быть милой, совсем не та наглая, что настаивала на своих правилах.

Азазель говорил ему, что надо бы сказать ей какой-нибудь комплимент, в таких случаях женщина сразу оказывается на твоей стороне, он подумал и сказал с усилием:

– Аграт… Ты хороший солдат…

Она заставила себя улыбнуться, Азазель сказал с упреком:

– Вот так комплимент!.. Аграт, он еще девственник, ты уже поняла?.. Ну, в широком смысле девственник. Еще портить и портить.

Она вздохнула:

– Никому не позволю его портить.

Голос ее прозвучал с неженской твердостью, Азазель спросил коварно:

– А сама?

– И сама не буду, – пообещала она. – Он хороший. И очень добрый. Только неуклюжий, как слон.

Михаил пробормотал:

– Я здесь, не забыли? А то как две вороны над трупом.

– Ты живее всех живых, – заверил Азазель жизнерадостно, – наше знамя, сила и оружие.

После короткого отдыха снова рюкзаки на спины, снова трудная дорога через обветренные и обожженные солнцем камни, похожие на обглоданные черепа допотопных животных.

Удар огненного дождя, как постоянно напоминал себе Михаил, миновал Сигор, как и обещал ангел Лоту, а тот, переночевав под крышей, с дочерями поспешил прочь из обреченной долины, и уже через час новый сильный толчок обрушил все здания в городе, огненная трещина разделила город на две части, оттуда вырвалась стена огня, а следом высокий вал огненной лавы залил остатки города по обе стороны, растекся по окрестностям, а потом остывающую лаву накрыло еще тремя мощными выплесками расплавленной земли.

И от горящего города ничего не осталось. Михаил оглядывался по сторонам, наконец сказал в тревоге:

– Где ищем? Никаких ориентиров не вижу.

Азазель пожал плечами в явном затруднении, Аграт насмешливо заметила:

– Вы что, в самом деле думаете, что тайный культ кто-то расположит в самом Телль-эль-Хаммам?

Азазель покачал головой.

– Вообще-то нет. Так его выследить легко. Аграт, ты подала хорошую идею! Что дальше?

Она осмотрелась, повела рукой.

– Разумнее всего было бы расположить его вон у подножья того холма. И от Телль-эль-Хаммама близко, и с холма можно наблюдать, кто идет. Случайного чужака сразу остановить, не пустить или, не знаю, вам мужчинам виднее…

Азазель в сомнении раздумывал, повернулся к Михаилу:

– А ты что хрюкнешь?

Михаил поморщился, у Азазеля юмор дурацкий, но надо признать, Аграт рассуждает очень здраво, несмотря на ее сиськи.

– Лучше поискать, – сказал он, – на линии от города к тому холму?

– Смотри, – изумилась Аграт, – человек, а рассуждает!

– От предполагаемого места города, – уточнил Азазель. Он подхватил рюкзак. – Чего расселись?

Снова сухие камни под ногами, голые, похожие на обглоданные кости, а еще редкая трава, которой иногда удается зацепиться так удачно, что покрывает площадки, где укореняются даже кусты, но чаще просто камни…

Наконец Азазель повернулся к Аграт и сказал насмешливо:

– Ну что скажешь? Ты же дипломированный дизайнер?

Она посмотрела на него с обидой:

– Не надо быть особым дизайнером, чтобы выбрать место вон там, шагах в пяти от тебя налево. Земля здесь каменистая везде, все равно где рыть…

Лицо Азазеля стало серьезным:

– А если с постройкой храма помогли демоны, то им все равно, где строить. Учитывалось только удобство для людей.

Аграт наморщила нос, огляделась и сказала с легкой насмешкой:

– Как людя, я бы расположила вход прямо у подножия холма. Но если не там, не бейте! Женщинам ошибаться можно, мы все время в вас ошибаемся.

– Надеюсь, – пробормотал Азазель, – в лучшую сторону… Так, не мешайте. Город был красивым, потому красавцу его отыскать легче…

– А не красавице? – спросил Михаил.

Азазель сказал предостерегающе:

– Красавицы природой, которую создал Творец, заточены выбирать нас, доминантных самцов. Это для них главное умение, иначе бы род людской давно пресекся.

Он шел все неторопливее, все замедляя шаги, наконец остановился, потопал по сухой земле.

– Да, не подарок… Как-то не хочется пробиваться сквозь толщу земли и… оказаться замурованным в камне. Аграт, ты уверена?

– Не совсем, – ответила она.

– Не совсем уверена или совсем не уверена?

Она огрызнулась:

– Судя вон по той горе, что слева, и той, что прямо… храм должен быть уже прямо под нашими ногами. На глубине, конечно. Какой, не знаю, я там ни разу не бывала!.. У меня не тот ранг, да и вообще… Я хоть и из Братства Жрецов Хаоса, но я из группы Боевых Жрецов, а сюда допускались только Жрецы Тайны!

Бианакит предложил ровным голосом:

– Давайте просто разбирать вон те камни?.. А если под ними земля… что ж, будем рыть.

– Хорошее предложение, – ответил Азазель. – Правильное. Надеюсь, за нами никто не следит через спутник-шпион? Я консерватор, не одобряю, когда за мной подсматривают. Другое дело я, мне можно.