рассказал ему о большом пути, проделанном ими, об их борьбе, о переменах в мире кротов, о том, что поклоняющихся Камню становится все меньше, что уцелели немногие. Они затаились, оставшись без руководителя, и ждут.

— Чего? — спросил Босвелл, когда Триффан закончил. — Скажи мне, чего они ждут?

— Пришествия Крота Камня, который принесет Безмолвие. Вот чего они ждут, Босвелл.

Босвелл кивнул и потрепал Триффана по плечу: — Ну а ты, Триффан?

— Я жив, но все померкло в моей душе, и иногда я теряю веру. С тех пор как Фиверфью...

— Фивервью, Комфри, Алдер, Тандри, Скинт, Смитхиллз, Тайм, Старлинг, Мэйуид... как много... — прошептал Босвелл. — Этот Мэйуид... Расскажи мне о нем подробнее.

Триффан исполнил просьбу и поведал Босвеллу, как высоко он ценит Мэйуида. Несмотря на его исчезновение в Лабиринте, Триффан был уверен, что Мэйуид жив и где-то рядом.

— Так, — заключил Босвелл, — по твоим рассказам я полюбил этого крота. Я полюбил их всех, Триффан. Я... доволен ими!

Стало заметно, что Босвелл очень устал. Его взгляд блуждал в вышине, где виднелся кусочек неба.

— Ты все делал правильно, Триффан. Ты правильно вел кротов.

— Я никуда не привел их, Босвелл. Я нисколько не приблизился к Безмолвию, я не нашел его и в Вене.

— Ты нашел его, мой дорогой, просто ты не смог его услышать. Но скоро его услышат все. Однако у нас мало времени. Теперь я должен уйти. У меня еще есть дела в этом большом мире, который известен тебе лишь как мир кротов. Я еще на что-то гожусь, но силы мои на исходе. Так и должно быть в моем возрасте. Но главная беда в том, что к старости воля слабеет.

Последняя фраза прозвучала несколько раздраженно, как будто это состояние подкралось к нему незаметно и слишком рано.

— Наверное, ты самый старый крот из всех! — воскликнул Триффан. — Это потому, что ты Белый Крот.

Босвелл вдруг рассмеялся слабым и хрипловатым смехом:

— Да, я знаю, что стар, но чтобы считать себя самым старым, патриархом... Вряд ли я уж настолько стар!

Вдруг он нахмурился и взглянул наверх, будто искал глазами Руна в одной из трещин, где прятались орлы.

— Ты ничего не рассказал о себе, Босвелл. Впрочем, я и раньше знал о тебе не много, хоть и проделал с тобой долгий путь от Данктона до Аффингтона.

— Я вел простую жизнь обыкновенного крота. Жил здесь под надзором Руна. Вероятно, он рассчитывал что-нибудь узнать от меня, но я разочаровал его, потому что просто лежал, припав к земле, молчал и наблюдал смену времен года. В каком-то смысле я уже давным-давно прошел через это в Аффингтоне, приняв обет молчания. Сидимы полагают, что держат меня в плену. Слово можно выбрать любое, Триффан. Каждый крот выбирает слово по себе. У меня есть пища, крыша над головой, безопасное место, где я могу укрыться, и здесь я узнал Безмолвие. Но сейчас у меня есть еще одно дело, и ты очень мне в нем помог.

— О какой помощи ты говоришь? Теперь я такой же пленник, как и ты!

— Нет, нет, плен не в Верне, плен везде. Тюрьма не снаружи, а внутри крота. А твоя помощь заключалась в подготовке кротов к переменам. Я надеюсь, что они произойдут. Теперь Спиндл, Алдер, Мэйуид и другие к этому готовы. А мне предстоит выполнить еще один, последний долг.

— Но... — начал было Триффан.

— Никаких «но»!

— Как ты выберешься отсюда? — спросил Триффан. — Кругом охрана и полно сидимов. А Спиндл и я — действительно пленники, как ни отмахивайся от этой мысли.

Босвелл поднял лапу и спокойно сказал:

— Ты уже сделал все, что нужно, чтобы вызволить меня отсюда. От тебя больше ничего не требуется, и, пожалуйста, постарайся успокоиться. Из всего, что ты рассказал, из всего, что я знаю, ясно: ты подготовил Пришествие Крота Камня. Этого я и ждал. Теперь ты должен познать Безмолвие, и я боюсь, тебе это будет особенно трудно. Это всегда трудно для крота, который руководил другими, такому кроту труднее забыть о себе. Доверься мне, Триффан, и доверься Камню, и знай, что Спиндл будет рядом, когда понадобится тебе.

Триффану стало страшно: в глазах Босвелла было столько печали! Казалось, он знал гораздо больше, чем сказал, во всяком случае, большего опасался.

— Разве ты не можешь руководить мною, Босвелл?

Босвелл покачал головой:

— Разве я когда-нибудь руководил тобою, друг мой? По-моему, никогда. Я лишь указал тебе, как надо жить. Я всего лишь выполнил долг отца перед сыном. Просто быть, вот и все, — это и значит жить! Если я чему и научил тебя, так это прислушиваться к голосу своего сердца и доверять себе. Если ты и совершал ошибки, а ты, конечно, их совершал, тебе это простится. И в будущем тоже доверяй самому себе и верь, что со мной ничего плохого не случится. Когда ты будешь готов вернуться домой, Спиндл должен позаботиться, чтобы ты вернулся невредимым. А теперь я устал, мне предстоит многое сделать. Говорил ли я тебе о Хенбейн? Нет, нет, не говорил. Я не могу. Мне нечего сказать. Впрочем, вероятно, уже поздно. Но не пытайся сразиться с Руном, Триффан. Это не для твоих когтей. Оставь его Хенбейн. А теперь иди, иди!..

— Босвелл, увижу ли я тебя снова? — Триффан сознавал всю странность этого вопроса, но ответ мог успокоить его и придать сил, ибо будущее казалось слишком мрачным.

Босвелл посмотрел на него долгим-долгим взглядом, как будто перед ним был не Триффан, а любой другой крот. Но ответ, безусловно, предназначался Триффану, именно Триффану, которого он так любил:

— Да, ты меня увидишь, и я увижу тебя и буду любить тебя всегда, как люблю сейчас и как любили тебя твои родители. Запомни, Триффан, тебя очень сильно любили, а это значит, что тебя будут любить до конца твоих дней. Конечно, зло и мрак не хотят нашей новой встречи. Но ты увидишь меня по великой милости Камня. И поймешь, что мрак — это временно. И, поняв, ты научишься любить меня. Весь кротовий мир должен познать любовь. Ты, Триффан, крот, отмеченный благословением, потому что тебя любили Ребекка и Брекен, и это они наставили тебя на путь к Безмолвию. Ты можешь услышать Безмолвие, в нем — прозрение, там зарождается звук,