Мы продолжили путь вниз по склону холма. Понемногу возвращался дневной свет. Как оказалось, солнце было еще высоко. Позади ревело пламя. Мы продолжали бежать, пока не стало ясно, что никакой погони нет.

— Мой Шеви, — простонал Мерл. — Они уничтожили его!

Клифф подкурил от факела.

— У тебя есть страховка?

Мерл кивнул.

— Тогда просто скажи, что врезался в дерево.

Мерл уставился на него. Клифф засмеялся и бросил факел на обочину.

По лицу Мерла расплылась широкая улыбка.

— Ты идиот, Клифф. В курсе?

— Да, — усмехнулся Клифф. — Но ты всё равно меня любишь. Прости, что назвал тебя придурком, мужик.

— Не парься.

Мы с Дейлом молчали. Я думал о Таре, а он, уверен, — о Клодин.

— Проверь мобильный, — предложил он.

Я похлопал по карманам. В животе зашевелилась тугая пружина. Я проверил еще раз: брелок, мелочь, скомканная салфетка и книги Ле Хорна на месте. Сотового нет.

— Кажется, я выронил его в доме.

Слова повисли в воздухе, как приговор.

Дейл бросил факел в сторону и затушил его.

— Впереди долгая прогулка, — сказал он. — Пора выдвигаться.

Измученные, мы плелись по дороге. У меня болели ноги, в горле пересохло. Пока мы шли, я наблюдал, как солнце медленно дрейфует к западу. Мое сердце затухало вместе с ним. Я молился, чтобы мы успели домой, и знал, что не успеем. А с сумерками вернутся звуки флейты.

Только Кори и Большой Стив — обкурыш, исключенный из колледжа, который работает в «Уолмарте», и трусливая собака, убегающая от белок, — стояли между Хайлиниусом и нашими женщинами.

Мы шли по пустынным грунтовым дорогам мимо полей и леса, возвращаясь к главной дороге. Каждый раз, когда деревья нависали над дорогой, мы съеживались, ожидая нападения. Ветер гнул ветви — мы отбегали подальше. Дорога была пуста: ни машин, ни людей. Даже дома встречались редко. Мы заглянули на две фермы. Первая пустовала, а на второй нас встретила нервная домохозяйка. Она отказалась открыть дверь, опасаясь четырех незнакомцев.

— Моего мужа нет дома! — крикнула она. — Вам придется вернуться позже!

— Послушайте, — умолял Дейл. — Мы попали в аварию. Можете нас не впускать. Нам просто нужно позвонить.

— Телефоны отключены. С самого утра. Здесь такое бывает. Странные вещи с телефонами и электричеством. И антенна барахлит.

Со стороны лощины поднимался густой черный дым. Огонь распространялся. Несмотря на это, пожарных всё еще не было. Я понял, насколько мы отрезаны от «большого» мира. Здесь даже лесной пожар не привлекал внимания.

— Что, если они найдут сотовый Адама в доме Ле Хорна? — внезапно спросил Мерл. — Или мои винтовки? Они же узнают, что это мы.

— Кто их найдет? — Дейл потер колено, морщась от боли. — Не похоже, что пожарники на подходе. Если повезет, когда они узнают о пожаре, от телефона и ружей уже ничего не останется.

Мерл остановился.

— А как насчет сундука Ле Хорна? Заговор ведь защищает от огня, верно?

— И?

— На нем наши отпечатки. Пальчики Адама на книгах.

Дейл пожал плечами.

— Сомневаюсь, что они будут снимать отпечатки с какого-то старого сундука. Даже если он не сгорит, скорее всего, они не найдут его под пеплом, а даже если найдут, вряд ли подумают об отпечатках. Зачем? Ты параноик.

— Может быть, — сказал Мерл, впрочем, совсем не убежденный.

Грунтовая дорога казалась бесконечной. С каждой милей возраст Дейла и вес Мерла становились всё очевиднее, они замедляли темп, но каждый раз, когда Клифф предлагал остановиться и передохнуть, оба отказывались. Хотя, откровенно говоря, мы с Клиффом едва ли были в лучшей форме. События последних двадцати четырех часов здорово отразились на нас всех.

Спотыкаясь, мы шли дальше. Я нашел пустой пластиковый пакет в сорняках и положил в него книги.

На главной дороге машин было намного больше, так что пришлось вытянуться в линию на обочине. Мы с Клиффом голосовали. Машины проносились мимо, выплевывая нам в лица облака удушливых выхлопных газов. Один парень в пикапе посигналил, когда объехал нас, имея в виду либо «Извините, я не могу вас взять», либо «Убирайтесь с дороги, идиоты». Иногда машины притормаживали, когда приближались, и каждый раз я надеялся, что мы нашли доброго самаритянина. Но потом они набирали скорость. Тяжело было их винить: четверо ободранных мужчин — не самые привлекательные попутчики.

— Разве никто больше не подбирает автостопщиков? — пожаловался Клифф. — Мы же не похожи на серийных убийц.

— Это лощина, — сказал Дейл, тяжело дыша. — Ее аура следует за нами, как облако. Разве ты не чувствуешь?

— Всё, что я чувствую, — выдохнул Мерл, — усталость.

Небо налилось чернилами, солнце скользнуло к горизонту. Теперь мы с Клиффом ловили машины, складывая ладони, как при молитве, и даже выкрикивали просьбы. Но никто не останавливался.

«Пожалуйста, — я молился по-настоящему. — Пожалуйста, пусть кто-нибудь остановится. Прости меня за то, что я усомнился в Тебе. Прости меня за всё дерьмо, которое я говорил. Просто пусть кто-нибудь остановится и подберет нас».

Солнце опустилось ниже, в небе осталась только половина огненного диска. Сгустились сумерки. Тепло исчезло вместе с дневным светом.

— Мы не успеем, — сказал я.

Слова застряли в горле, душили. Что Лесли сказала мне, когда мы обсуждали исчезновение Шеннон и Антониетты? «Ты начинаешь говорить, как персонаж из собственной книги, Адам». Она была права. Но если бы это был роман, то мои герои прибыли бы в самый последний момент и всех бы спасли. Жизнь так не работает. В настоящей жизни нет счастливых финалов. Несмотря на все наши усилия, несмотря на мою любовь к Таре и решимость защитить ее, после всего, что мы узнали в доме Ле Хорна, судьба ополчилась на нас. Мы были в девяти или десяти милях от дома, а ночь наступала нам на пятки. Мы катастрофически опаздывали. Я сдерживал слезы, хотя мне хотелось просто лечь посреди дороги и дать следующей машине переехать себя.

— Мы почти у Севен Вэллис, — сказал Клифф. — У меня есть приятель, который там живет. Карл. Мы работаем вместе. Может быть, он даст нам позвонить или подбросит до дома.

Солнце почти скрылось, наступала ночь. На сине-сером небе появились первые холодные звезды. Каждая из них с укором смотрела вниз на четверых неудачников. Луна казалась огромной. Я ел себя заживо из-за потери телефона и продолжал надеяться, что по пути встретится телефон-автомат, но в этой глуши не было ни магазинов, ни заправок. Мы были сами по себе.

Я закрыл глаза и прошептал:

— Прости, Тара.