– Э-э, ты! Чмо! – с силой толкнул бомжа ногой в бок Леха.

Спящий поперхнулся, закашлялся, потом поднял голову и начал материться невнятным хриплым голосом. Он даже попытался нашарить под лавкой бутылку, чтобы запустить в обидчиков, но потерял равновесие и рухнул на землю. Володя Порошин и Надя Чихачева смеялись громче Муханова, они старались показать, что одобряют его поступок, разделяют его образ мыслей. Порошин бросился было вперед, чтобы пнуть бомжа как следует ногой, но Лешка поймал его за руку и потянул назад.

– Вставай! – приказал он бродяге. – Вставай, убогий!

– Да ты сам… – Кашляя и постанывая, бомж начал подниматься сначала на колени, потом, опираясь на лавку, встал на ноги. – Да ты сам, сопляк… Поймаю – знаешь, что с тобой сделаю…

Но Муханов не стал слушать, он только брезгливо сплюнул под ноги и со словами «руки об тебя марать» снова ударил мужчину ногой в живот. Бомж захрипел и согнулся пополам. Лешка изловчился и красивым ударом ботинка в лицо опрокинул несчастного на лавку. Бродяга упал как-то неловко, одним боком, на край лавки.

– Мразь всякая в чистом парке, – проворчал Муханов. – Еще раз увижу тебя здесь – убью. Спи в мусорном баке. Там твое место. Ну-ка, пните его по разочку, чтобы жизнь медом не казалась. – И он выразительно посмотрел на друзей.

Первым рванулся выполнять повеление вождя Володька. Он прицелился и удачно ткнул носком ботинка бомжа точно в солнечное сплетение. Но, к его огромному разочарованию, нужного эффекта, как, например, в кино, не получилось. Бомж от удара не согнулся в три погибели, не стал шумно выдыхать и раскрывать рот. Он просто продолжал сползать по лавке на землю. Надя тоже подошла и просто толкнула бродягу ногой в плечо, отчего тот упал, стукнувшись лбом о край бордюрного камня.

– Пошли! – приказал Муханов и первым двинулся к выходу из парка.

…Мертвого бомжа утром нашел дворник. Он вызвал полицию, приехала машина, покрутились, и бомжа просто увезли в морг. Никто даже не стал делать вскрытие, потому что медики были заняты, лишнего времени не было ни у кого… Времени на лишнего человека… Мертвого…

Старший лейтенант Попков очень волновался, и это его удивляло. Не первый год в уголовном розыске, побывал в разных переделках, несколько раз едва не попал под блатной нож, стрелять приходилось на поражение в вооруженных преступников. Приходилось даже в рукопашную схватку вступать, потому что стрелять было нельзя. Точнее, стрелять было можно, и за это никто бы оперативника не осудил. Никто из начальства, но не товарищи. Застрелить пьяного мужчину, который приставил нож к горлу своей жене? А как бы ты ей потом смотрел в глаза? И их дочери? Пьяный? С ножом? Но он же им муж и отец, и они с ним живут, понимают, что пьяный – это совсем другой человек, это временно, это болезнь. Нет, ребята, есть у оперативников своя профессиональная этика. И если ты профессионал, то сделаешь все, чтобы не пострадали близкие люди, пусть морально, но все равно не пострадали.

И все же, считая себя уже довольно опытным оперативником, Вадик чувствовал некоторое смущение перед московским полковником. Он не боялся Гурова, не преклонялся перед его авторитетом или высотой его служебного положения. Скорее всего, это была профессиональная гордость – не хотелось «ударить в грязь лицом», хотелось показать, что и здесь, в провинции, опера умеют работать. И когда в самом центре пляжа вдруг завязалась потасовка, Попков весь напрягся. Он знал железное правило – не бросаться в ситуацию очертя голову, надо понять, разобраться. Ты своим поведением можешь сделать только хуже. Твои товарищи не слабаки, возможно, этот спектакль – часть оперативной игры, экспромт. К тому же сразу появился участковый со своими товарищами. Драка мгновенно улеглась, но…

Этого парня Вадик приметил сразу, как только занял свою позицию и как только Гуров и Молчан подошли к берегу. Светловолосый парень в синей рубашке навыпуск суетливо кружился около беседки, а потом полез между двумя кустами вверх по склону. Первая же мысль, которая мелькнула в голове Попкова: Гуров знал что-то еще, у него были и иные цели взять всю эту отдыхающую группу. Значит, надо парня взять любой ценой! А если он на машине? Эта вторая мысль ударила волной адреналина так, что оперативник, больше не сомневаясь, ринулся наперерез убегающему неизвестному.

Они примерно в один и тот же момент оказались на краю парковки. Вадик не знал, какая из машин принадлежит беглецу, но был уверен, что не даст тому возможности сесть за руль. Расстояние между старшим лейтенантом и парнем в синей рубашке было невелико. И беглец тоже все сразу понял, видимо, по глазам Попкова. Он развернулся и бросился к соснам. А там шоссе, а там железная дорога! И Попков припустился за неизвестным, придерживая рукой кобуру с пистолетом на брючном ремне под рубашкой.

Парень оглядывался и метался. Он то лез вверх по склону и мчался между соснами, то снова спускался к берегу, петлял в кустах, падал, обдирая колени. Вадик бежал следом. Он мог бы остановиться и позвонить Молчану, сообщить о преследовании, но это потеря времени. А если парень скроется? Нет, сам, только сам. Вымотать его, он же пил всю ночь… в нем алкоголя больше, чем крови. Попков торопился, он чувствовал, что и у него дыхание сбивается от бега по пересеченной местности. Черт его знает, этого бегуна, а если он в прошлом мастер спорта по легкой атлетике?

Вадик вовремя заметил, что впереди деревья стали реже, стал слышен шум машин на шоссе. А ведь это окраина города, догадался оперативник. Если сейчас его не нагнать, то все напрасно, первая же улица, и он может исчезнуть. А вдруг он знает в этой части все проходные дворы, лазейки, подвалы? Черт! Выход напрашивался только один: обойти беглеца справа! Там склон, он же не полетит на крыльях. Да и незачем ему бежать к дороге. Там, кстати, пост ДПС.

– Да пропади оно все пропадом! – с отчаянием выдохнул Попков и рванул из последних сил вправо.

И тут началось сущее везение. Перепрыгнув через большую канаву, оперативник ухватился за сук невысокой осины, повис на ней, пытаясь найти равновесие, и тут же увидел, что чуть правее вниз уходит узкая, но хорошо накатанная грунтовая дорога. Мягкая, песчаная, почти не закрытая травой. Вадим бросился вниз и побежал по этой найденной дороге вперед. Кажется, что открылось второе дыхание, а может, просто поднялось настроение от мысли, что убегающий парень сейчас путается в густой траве, продирается сквозь кустарник, а опер бежит, как по дорожке стадиона.

В боку кололо неимоверно, даже ломило так, что хотелось согнуться пополам и зажать бок рукой. И дыхания не хватало, и кобура с пистолетом стала какой-то уж очень тяжелой. Попков сообразил, что пистолет лучше вытащить из кобуры и держать в руке. Так и натирать будет меньше, и можно обеими руками во время бега размахивать, как того просит организм.

Сбежав вниз по склону, он сразу увидел беглеца в синей рубашке. Тот находился чуть левее и явно стремился к крайним домам – старым двухэтажкам с палисадниками. Там во дворах сараи, а за домами огороды. Парень в синей рубашке бежал, оглядываясь и дыша с большим трудом. Может быть, он поверил, что оторвался от полицейского? Нужно было принимать решение и при этом не ошибиться. Выскочить из-за деревьев прямо сейчас и заорать: «Руки вверх!» – было бы глупостью. Расстояние до беглеца большое, он снова рванет в сторону дороги или в лес. И Попков решился. Сбегая по слону и держась за пышные березы с повислыми ветвями, оперативник приблизился к домам раньше преследуемого. Можно даже немного отдышаться. Вадим присел на корточки возле старого забора и стал ждать.