Хотелось позвонить ему, номер хорошо отпечатался в памяти, но как только Элль открывала рот, чтобы попросить мобильный у Джеймса, слова Валерии снова всплывали в голове. Мгновенно становилось стыдно от того, какая она эгоистка, что ради своей выгоды готова отнять у Вал то же, что отняли у неё самой.

Неожиданно одна из лент, огораживающих руины сгоревшего театра, лопнула с сухим треском. Амали резко обернулась – сёстры Стивенс выглядели заметно уставшими, а у Джаны из носа пошла кровь. Девушка поморщилась и небрежно стёрла её рукавом.

- Всё. Ты можешь пройти.

- Подожди, а куда мне идти? – удивлённо спросила Элль, бросив взгляд на остов некогда роскошного здания. Он всё ещё казался огромным, но в то, что ведьмы просто проведут ритуал на сцене или в фойе, где всё могло рухнуть, даже если случайно на что-нибудь облокотиться, верилось слабо.

- Не знаю, но судя по тому, какое мощное заградительное заклинание сюда повесили, это именно там, - пояснила одна из сестёр.

- Я слышала, что под этим театром несколько уровней подвалов, - добавила другая.

- Всё, пошли, - недовольно бросила Джана, и сёстры, больше не сказав ни слова, быстро направились подальше от площади.

Амали растерянно замерла, но тут Джеймс дёрнул её за руку.

- Если будешь тормозить, кто-нибудь заметит брешь в заклинании и решит проверить.

Его слова звучали убедительно, и Элль, потушив сигарету, почти бегом кинулась к лопнувшей ленте. Аккуратно переступив через неё, Амали на секунду замерла, подсознательно ожидая какого-нибудь подвоха. Однако вокруг стояла тишина, даже люди, которые буквально в нескольких шагах проходили через площадь, казалось, не замечали их.

Впрочем, едва переступив порог почерневшего обезображенного театра, Амали поняла, что чувство дискомфорта, преследовавшее её снаружи, не идёт ни в какое сравнение с тем липким страхом и чувством неожиданной беспомощности, которое посетило её теперь.

При жизни холл театра явно был прекрасен – остатки былой роскоши выглядывали то тут, то там, в остатках скульптур, осыпавшейся позолоте и искорёженной лепнине. И от этого зрелище полнейшей разрухи и запустения было ещё более удручающим.

Джеймс дёрнул её за рукав джинсовки, при этом приложив палец к губам; хотя и без подсказок говорить, даже шёпотом, у Элль желания не возникало. Не отпускало дурацкое навязчивое чувство, что если нарушить тишину, то всё вокруг мгновенно начнёт рушиться, как в клишированных боевиках.

Лерой, между тем, времени даром не терял. Опустившись на корточки, он оперся ладонями о пол, усеянный какими-то мелкими осколками и чёрной трухой, и втянул носом воздух. Амали вытаращила глаза, наблюдая, как Джеймс тщательно принюхивается, оглядываясь по сторонам. До этого в голову не приходило, что у него настолько чувствительное обоняние.

Элль тут же устыдилась, что закурила рядом с ним.

Лерой выпрямился и уверенно направился к огромной парадной лестнице; по ступеням он подниматься не стал, обогнув лестницу сбоку и остановившись у одной из украшающих фойе статуй.

Жестом подозвав Элль к себе, Джеймс шепнул, почти прижимаясь губами к её уху:

- Запах свежий, ведёт к этой статуе. Там может быть какой-то тайный ход.

Амали скептически уставилась на статую.  В тайные проходы тоже верилось с трудом, но это была единственная идея. Поэтому она подошла ближе, наблюдая, как Лерой ощупывает скульптуру. Из-за пожара и прошедшего времени уже сложно было определить, кого изображала эта статуя – теперь более всего она напоминала грубо обтёсанный валун.

Никакие действия не помогали, и спустя минут десять Джеймс наконец отстранился и пожал плечами. Амали нахмурилась и придвинулась к скульптуре, из чистого любопытства положив на неё руку.

В голове мгновенно вспыхнула картинка – чья-то рука, увешанная браслетами и унизанная кольцами, протягивается к едва заметному выступу в том месте, где у статуи, изображай она человека, мог бы находиться рот. Неожиданно мрамор словно оживает: «рот» смыкается, зажимая руку, и спустя мгновение снова замирает в изначальном положении. Ладонь отдёргивается, чуть подрагивая, и на коже ясно виднеется след от укола.

Видение прервалось так же резко, как и нахлынуло, заставив Элль отшатнуться. Джеймс вопросительно поднял брови, и Амали, дрожа от нетерпения, шёпотом пересказала всё, что увидела.

- Ему нужна кровь, - констатировал Лерой, - и вряд ли наша ему подойдёт.

- Твоя – нет, - вдохновлённая внезапной идеей, затараторила Амали, - но я ведь наполовину некромант… То есть, даже не просто некромант, а во мне – кровь Синклера, а он из Харланов, а они…

Джеймс торопливо кивнул и снова приложил к губам палец. Элль опомнилась и замолчала, но пальцы уже подрагивали от нетерпения опробовать идею на практике.

- А если ты не права? – вкрадчиво уточнил Джеймс, - что если статуя тебя не пустит? Думаешь, у них нет никакого средства от любопытных? Вдруг он впрыснет тебе в кровь какой-нибудь яд, когда сочтёт, что тебе здесь не место?

Амали сглотнула и по-новому всмотрелась в бесформенную скульптуру. Конечно, рисковать жизнью не слишком хотелось, но иного выбора не было. Судя по всему, по-другому в логово ведьм ей не попасть.

Элль сделала глубокий вдох и сунула руку в углубление, как в своём видении. Секунды три ничего не происходило, но тут мраморные губы сжались, и хотя Амали уже понимала, что будет больно, но всё равно невольно дёрнулась. Когда статуя отпустила её запястье, Элль отскочила и взглянула на ранку – выглядела она так же, как на ладони в видении. По крайней мере, ничего не распухло, и самочувствие пока не ухудшалось.

Тишину сгоревшего театра нарушил пронзительный скрежет; от неожиданности Амали отшатнулась и прижалась к Джеймсу. Скульптура отъехала с места, открывая под лестницей тёмный проход.

Сердце мгновенно забилось в три раза быстрее, и Элль с волнением оглянулась на Лероя. Тот кивнул, и они почти одновременно шагнули в тёмную дыру.

***

Подземный ход встретил их узкой каменной лестницей, с которой Амали тут же едва не навернулась; Джеймс едва успел схватить её за руку, помешав сделать шаг в пустоту.

Внизу дожидался ещё один неприятный сюрприз: ведущий в обе стороны от лестницы проход хоть и казался надёжным, но был ужасно узким, так что даже невысокая худенькая Элль задевала стены плечами.

- Ты тут пройдёшь? – встревожилась она, оглянувшись на Лероя. Он ободряюще улыбнулся и жестом показал, что хочет пойти первым.

- А если ты застрянешь? – шёпотом возразила Амали.

- Если застряну, превращусь в волка, - отозвался Джеймс, - но первой ты не пойдёшь,