Альта ласково улыбнулась ему, как обычно улыбалась мне.

- Отлично. А теперь улыбнитесь официально.

Альта улыбнулась очень вежливо.

- А теперь примите серьезный вид, - попросил мастер. Он впился в Альту неподвижным взглядом, который я раньше видел у орлов, или у грифонки Роры.

- Прекрасно. А теперь... прошу не удивляться, но мое искусство многогранно отражает жизнь... посмотрите на меня грозно, холодно и сурово.

Альта недоуменно посмотрела на меня, и я подсказал ей на драконьем языке:

- Посмотри - как дракон на жертву.

Тогда она выпрямилась и посмотрела на него таким взглядом, как я обычно смотрю на червяка - перед тем, как раздавить его. Помощники подались назад от этого взгляда, полного презрения и угрозы, служанки охнули. Я подумал, что смуглая Тарра, наверно, сейчас такая же белая, как ее крем. Гардени, безумный как все артисты, даже восхитился, демоны бы его побрали, страшным драконьим взглядом:

- Великолепно! И я буду не я, но вы будете прекрасны своей суровой красотой, даже глядя таким взглядом на мужчин! Они будут на коленях перед вами! Ах, леди, - повернулся он к Белле, - у вас удивительная проницательность! Именно я, и только я, смогу сделать из леди Альты грозную победительницу мужчин! Какое у вас чутье! Какой будет шедевр!

- Прошу вас, леди, - вернулся он к Альте, - пройдитесь по комнате обычным шагом. Благодарю. А теперь танцующим шагом (Альта, как могла, прошла перед ним, покачивая бедрами). А теперь легким, быстрым шагом. Прекрасно! Леди Белла, граф Сергер, - сказал он нам, - завтра в середине дня у меня есть для вас всех время. Из грозы неба, леди Альта, вы станете грозой и украшением бала! Одновременно, леди Белла, я сделаю и вас. И вам, господин граф, не помешает подготовиться к балу. Вы несколько запустились с прической. А я помню, помню вас перед войной корнетом - какой стиль, какая мужественность вкупе с обаянием молодости и ума! Я слышал, вы сейчас не появляетесь при дворе, но все меняется, и я готов вам услужить, господин граф!

Мне стало неловко. Я поклонился и решительно сказал:

- Сочту за честь, глубокоуважаемый мастер! Вы совершенно правы - я запустил себя с этими науками, но я возвращаюсь ко двору, и только вы сможете мне помочь.

- Для вас, граф, я просто мастер Гардени! - приветливо ответил мастер. - Ведь вы один из тех, кто разгромил империю, и тем спас мою далекую родину на островах. Более того - моя замужняя сестра и ее дети были на том захваченном имперцами корабле, который собирались потопить, и вы его отчаянно отбили. Я обязан вам их жизнями!

Я удивился. История с захватом имперской эскадрой нейтрального корабля "Сернея" не была доведена до широкой публики. Слухи, конечно, циркулировали среди моряков - от них ничего не скроешь. Но мало кто знал, что имперцы хотели втихую потопить корабль со свидетелями разбоя, и очень мало кто знал, что спасла положение одна из абордажных команд Черного флота, а именно - моя.

Мастер проницательно угадал мои мысли и добавил:

- Неужели вы думаете, что мы не старались узнать, кто при помощи дракона ворвался на корабль во главе геройской команды, под огнем вывел женщин и детей на свой фрегат, отбросил мерзавцев имперцев и поджег вместе с кораблем, предварительно забрав у них - хе-хе - казну? Сам адмирал Масена приватно сообщил ваше имя. Да и как смог бы он отказать в такой мелочи мне, стилисту его супруги?

Ах, вот в чем дело, - сообразил я. Он наехал на адмирала через его жену! Да, столичный стилист - огромная сила. И он, конечно, теперь расположен ко мне.

- Ах, это леди... Коломнари? - вдруг вспомнил я совершенно не боявшуюся выстрелов темноволосую женщину, бежавшую по переброшенным доскам на наш корабль, толкая подростков сыновей перед собой и прикрывая их телом от пуль, а маленькую дочку неся на руках. - Должен вам сказать, что она мужественная женщина, и не терялась в трудной обстановке. Если бы все спасаемые так вели себя, у нас было бы меньше хлопот!

- Об этом спасении у нас дома было много разговоров, - радостно сказал Гардени. - Племянники запомнили, как вы стреляли во вражеского капитана, как рубились на палубе, отбиваясь от врага, как выносили красавицу певицу, потерявшую сознание. Но особенно им понравилось, как вы прыгнули последним на корабль, обернулись и крикнули: "А вот последний подарок!" - и бросили горючий мешок на палубу врага. После вашего выстрела он загорелся, а когда уцелевшие матросы врага бросились его тушить, моряки по вашей команде выстрелили залпом - и разнесли всех. Они до сих пор вспоминают, как вы хохотали над горящим врагом, и ругали его так, что мачты дрожали. Ваши выражения дети повторяют до сих пор, - сказал мастер не без ехидства. - Придется со временем отдать их во флот - ничего другого они не хотят.

Мне опять стало неловко. Знали бы люди, что я там кричал противнику!

- Я признаю, мастер - сказал я, - что в тех обстоятельствах немного перестарался с выражениями, но дело было уж очень горячее. На флоте в таком случае слов не выбирают. Но я искренне рад слышать, что ваши родственники в порядке после этого небольшого приключения.

Мастер вдруг помрачнел.

- Для детей это приключение, но мы-то с вами понимаем, что с ними стало бы, если бы не вы и ваша команда? - тихо сказал он. - Я до сих пор думаю об этом... представляю себе... и не могу представить, что было бы...

Я вспомнил тот день - облака порохового дыма вокруг, кровь на палубе, серо-стальные волны вокруг, рубящихся в ярости матросов, кричащих в истерике под обстрелом женщин, Альту, бешено зарычавшую при виде убитых детей, грохот пушек, паливших по имперцам. Девять кораблей прижимали нас к берегу, кончался порох, а за нами были обреченные нарокцы - женщины, дети. Если бы не Альта, снесшая мачты у кораблей врага... У меня вдруг стиснулись челюсти, и уже не хотелось шутить. Неожиданно для себя я скрестил руки на груди и сказал, обращаясь к Гардени:

- Потому-то я их и сжег. Таким мерзавцам нет места на белом свете.

- Совершенно с вами согласен, - серьезно сказал Гардени. Мы посмотрели в глаза друг другу.

- Называйте меня просто - Серен Гардени,