– А бабуля где?

– Затаилась на кухне. Поняла, что у нас тут что-то серьезное происходит, вот и не хочет мешать. Хотя нет, с ней Егор, лук ей там режет, что ли. Как думаешь, стоит мне за ним приглядеть? Подозрительна мне что-то такая услужливость.

Но я покачала головой:

– Перестань. У бедняги просто никогда не было никого, кто бы о нем заботился. Даже братьям, подозреваю, он был нужен только в перспективе открытия способностей всадника. Хоть бы он скорее вспомнил, как много людей любили его в прежних жизнях!

– Орлик!

– Орлик тоже с ним возился… В смысле, ты о чем? – встрепенулась я.

– Идет сюда. Так, звоню Линке. Что-то он на ногах едва держится, – озадаченно произнес Сашка, прилипая носом к стеклу.

Я смотреть не стала: придет и все сам расскажет, сейчас мне нельзя раскисать. Пока Саня разговаривал с Ким-кой, я снова юркнула в свою комнату. Замирая, коснулась рук Клеи: ладони еще хранили слабое тепло, а вот пальцы обжигали холодом, и – самое страшное – сквозь них уже можно было видеть мелкий узор пододеяльника. На скулах появились белые пятна, словно она их отморозила, дыхание сделалось легким и редким. Я поцеловала дочь в щеки и прошептала:

– Я спасу тебя, родная, верь мне.

Потом прогулялась на кухню, намекнула бабушке, что к нам идет усталый и наверняка голодный гость, при этом даже немного покраснела от стыда: превратила бабулю в какую-то домработницу. Посмотрела на повеселевшего и разрумянившегося Егора, который азартно кромсал что-то на разделочной доске. Вообще-то он должен был напрячься, поняв, кто именно к нам идет, но он не понял, или даже не услышал, так увлекся.

Орлика впустил Сашка. Я столкнулась с ними в прихожей и тихонько охнула, зажала ладонью рот. Обычно Орлик проходил через болото без особого ущерба для одежды, а может, имел в потайном местечке запасную. Но сейчас он выглядел так, словно только что вылез из трясины: мокрый, перепачканный, волосы слиплись. Лицо творожно-белое, глаза сильно покраснели и запали. Он уже скинул ботинки, но продолжал стоять на коврике и крепко держаться рукой за косяк, словно опасался рухнуть без этой опоры.

– Привет, – сказал, тяжело поднимая голову и фокусируя на мне взгляд.

– Ты ранен? – ахнула я.

– Нет, устал просто. Слушай, не возражаешь, если я попрошу твою бабушку немного поспать? Ей это только на пользу пойдет, а мы сможем поговорить.

– Хорошо, – пробормотала я и отметила про себя, что Орлик, похоже, снова избегает называть меня по имени.

– И еще, не будет слишком большой наглостью попроситься в твою ванную? – Орлик оглядел сам себя с явным отвращением.

– Давай, чего спрашиваешь. Только, слушай, я не знаю, во что тебя переодеть…

– Ладно, помни мою доброту, – провозгласил Сашка и мигом стянул с себя джемпер, остался в светло-синей гимназической рубашке.

Я тоже сориентировалась – зашла в мамину комнату и вынула из шкафа плед.

– Так, кинешь все с себя в стиралку, я ее сразу включу. А этим обмотаешься ниже пояса.

– Зря я это затеял, – пробормотал Орлик, тоскливо взирая на плед.

– Ничего не зря, грязным я тебя в комнату не пущу. Давай только в темпе.

– Не переживай, друг, ты о шотландцах слышал? – хихикнул Дятлов.

– Друг, я вообще-то вырос в этом мире, – парировал Орлик, исчезая за дверью.

Почти сразу меня окликнула с кухни бабушка, сказала виноватым голосом, указывая на два подноса с закусками:

– Данюся, ты корми своих друзей, а я, пожалуй, прилягу. Что-то на меня вроде как сонный паралич напал, глаза сами закрываются.

– Конечно, бабуль, иди в мамину комнату, ты нас там и не услышишь.

Бабушка, придерживаясь за стеночку, побрела в указанном направлении, мы с Егором подхватили подносы и перенесли в комнату. Внезапно появилась Кимка, – я за хлопотами забыла запереть дверь.

– Орлик вернулся? Он нашел Вила?

– Пока нет, – тут же ответил Сашка, видно, первым делом спросил об этом.

Кимка отвернулась к вешалке и стала заторможенно стягивать с себя куртку.

Мы ждали в гостиной, когда появился Орлик. В Сашкином джемпере, слегка узком ему в плечах, с влажными волосами и полотенцем вокруг шеи. Джинсы он явно застирал и ухитрился снова в них влезть, а может, прямо в них под душем стоял. Оценив обстановку, отошел в угол напротив двери, за портретом, показав нам рукой, чтобы держались подальше. Сашка, Кимка и Егор – его Орлик смерил слегка удивленным взглядом – сели рядком на диван, я оперлась коленом о стул рядом с коридорчиком, ведущим к моей комнате. Вдруг спохватилась:

– А Инга и Оляна? Ты привел их?

Орлик медленно кивнул:

– Да, они в поселке, вместе с Теомом. Я рад, что нашел предлог увести их из Навии.

– Все так плохо? – Предвидя ответ, я крепко сжала кулаки, так что ногти вонзились в мякоть ладони.

– Плохо. Брит и Блишем охвачены паникой, ашерцы на своих ящерах летают над городами и вещают через мегафоны, что кентрон в руках короля Баала и защитная черта вокруг города вот-вот перестанет существовать. Тогда всадники войдут в города, половину жителей умертвят, других подвергнут немыслимым пыткам. Спасти города может только то, что их обитатели самолично выдадут Параклею или укажут место, где она находится, а после признают власть короля Баала и присягнут ему.

– Всадники не станут этого делать! – ломким голосом выкрикнул со своего места Егор. – Они не фашисты какие-нибудь!

Орлик снова смерил его задумчивым взглядом, но ответил:

– Да, в Навии сейчас царит неразбериха и смятение. Всадники из Суса ведь состоят на официальной службе у короля Баала, за что имеют ряд привилегий, например, селиться на землях бывшего Хаваима, путешествовать по Ашеру. Кажется, последние лет сто им и в голову не приходило, что однажды свою лояльность придется доказывать делом. Всадникам из Кукушкиного Гнезда даже проще: они твердо намерены защищать Города и уже собираются в военных лагерях вдоль пограничной черты. А живущим в других поселениях еще предстоит определиться, но уже возникают столкновения. Ну а подданные Властителя тоже времени даром не теряют: вооружают сукров, особенную ставку делают на тех, которые искусственно выведены в лабораториях и всегда остаются псами. Те, кто способен повелевать Смертными Тенями, тоже по мере возможностей мобилизуют свою ужасную армию. Ашерцы, которые состоят на службе у Властителя, пока соблюдают нейтралитет. Это понятно: они и нарушить клятву на кентроне боятся, и к своим переметнуться не прочь. Им бы гонять тех, кто летает над городом и сеет панику, но они отговариваются тем, что обязаны выполнять приказы только Гамелеха, которого во дворце нет.