Он всей душой хотел помочь Аделин — и не мог. Хотя… он мог найти Макса Моро и его брата. Это помогло бы лучше всего.

Полицмейстер и офицеры ждали его в гостиной: Бастиан спустился к ним, сел на диван рядом с Бруни и какое-то время молчал, собираясь с мыслями.

— Как он? — негромко спросил господин Арно. Бастиан неопределенно пожал плечами.

— Жив, но очень слаб. Аделин готовит ему зелья.

Все понимающе кивнули. Бастиан вдруг удивленно подумал, что наступил вечер — а утром они с Аделин были у моря. Надо же, сегодня у них было море: сейчас в это почти невозможно было поверить. Море казалось сном, который закончился и почти стерся из памяти.

— Что будем делать? — поинтересовался полицмейстер. — Предлагаю разместить Аделин и Уве в одной комнате под охраной полиции. И изолировать их от любого магического воздействия. Раз уж братья Моро так в них вцепились…

— Да, пожалуй, это правильно, — согласился Бастиан. — А я буду ждать бумаги по делу Лесного принца.

Пока они ехали из Инегена в Итман, Бастиан отправил письмовник — магический шар, который передает сообщения за несколько секунд — и теперь ждал, что ему ответят из инквизиционных архивов столицы. В гостиную заглянула Мари и, когда на нее обернулись, сообщила:

— Милорд Уве выпил зелья и уснул. Миледи Аделин…

В окно гостиной нетерпеливо застучали, и Мари, посмотрев туда, испуганно ахнула:

— Что за дьявольщина?

Полицмейстер и офицеры обернулись и тоже изумленно открыли рты. За окном висел большой золотой шар для мгновенной отправки посылок. Неудивительно, что они поражены, подумал Бастиан, это очень дорогой артефакт, а в таких краях почту отправляют по старинке.

— Это мне! — воскликнул он и пошел к окну. — Ответ на мой запрос!

— Отлично! — обрадовался господин Арно. — Быстро же сработали!

Артефакт с неспешной величавостью вплыл в дом — Мари стучала пальцами по виску, отпугивая злых духов и злые умыслы — и, вспыхнув, выбросил на диван несколько желтых папок с гербом инквизиции на крышке. Бастиан взял одну из них и прочел надпись на наклейке: «Моро, номер 2. Ведущий следователь А.Беренгет».

Под надписью красовалась изящная подпись отца. Бастиан провел по ней пальцами, и на душе сделалось легко и тепло.

— Давайте работать, — негромко сказал он. — Тут их как раз четыре, на всех хватит.

В папке, которая досталась Бастиану, был отчет о деятельности корпорации «Ауферн». Мари принесла кофе и закуски, и, сделав глоток из чашки, Бастиан в очередной раз подумал о том, что могло заставить такого осторожного и опытного человека, как Эдвин Моро, удариться в подобную авантюру так, чтобы совсем потерять голову.

«…двести тысяч золотых карун дохода в день, — выхватил взгляд одну из строчек в отчете, — сделали «Ауферн» крупнейшей финансовой структурой в Пустошах. Но система рухнула в тот день, когда основные вкладчики за один час вывели из «Ауферна» свои вклады. Если раньше бумаги торговались за три тысячи золотых карун, то в день большого вывода за них стали давать серебряную полукаруну. На следующий день Министерство финансов арестовало всю деятельность «Ауферна»…»

На мгновение Бастиана охватило холодом. Переворачивая страницу, он уже знал, какие фамилии увидит.

«Следствие допросило Хейма Геверина, Робера Эквели, Жерома Мин, Байна Гетта и Андреа Левека. Они объяснили молниеносный вывод денег тем, что стали сомневаться в порядочности создателей «Ауферна» и решили спасти капиталы, пока была такая возможность…»

— Они разорили Лесного принца, — глухо произнес Бастиан. Когда господин Арно и офицеры удивленно уставились на него, он объяснил: — Отцы девушек стремительно вывели капиталы из «Ауферна». А Эдвин Моро этого не сделал и все потерял.

Он сделал паузу и добавил:

— И дети мстят за разорение и гибель отца.

Некоторое время в гостиной царила тишина. Затем полицмейстер пощелкал пальцами, словно пытался поймать за хвост какую-то мысль, и спросил:

— Ну а если они не при чем? Хотя… вряд ли они вывели деньги нечаянно. Это был сговор.

Бастиан кивнул.

— Сговор, который погубил Лесного принца. Он, возможно, разместил деньги в «Ауферне» только потому, что поверил своим друзьям, которые сделали то же самое. А они предали его и погубили. Они ведь были друзьями, господин Арно?

Полицмейстер кивнул.

— Тут все люди из высшего общества дружат. Ходят в гости, имеют общие дела, женят детей… Да, они дружили с Моро. До поры до времени, потом вся дружба кончилась.

— Что они выиграли от разорения Лесного принца? — поинтересовался Бастиан и, посмотрев в папку, добавил: — И кстати, здесь нет фамилий Сили и Декар, среди тех, кто выводил деньги. Но Адайн убита, и Макс Моро покушался на Аделин и Уве.

Он вдруг подумал, что эти люди могли знать об оборотничестве Уве. Жаль, что Аделин так и не успела составить тот список…

— Он мог убить Адайн потому, что она была помолвлена с его братом, — нахмурился полицмейстер. — Но любила-то Уве.

— Значит, мы допускаем, что Гален Дасти его брат? И смерть Адайн была местью за честь брата? — спросил Бастиан. Господин Арно кивнул.

— Допускаем даже без магии, — ответил он. — Мы печатали листовки с портретом убийцы в его типографии. После этого Макс Моро напал на Аделин.

— Косвенная улика, — подал голос офицер Шанти.

— Косвенная, — согласился полицмейстер. — Ладно, работаем дальше.

Они открыли было папки, как вдруг со второго этажа раздался пронзительный женский вопль. Бастиан вскочил с дивана и услышал крик Мари:

— Миледи! Господи Боже, миледи!

***

Кругом была тьма. Аделин падала сквозь нее так долго, что окончательно утратила понимание времени. Казалось, что тьма была вечной, и в ней никогда не появиться ни свету, ни жизни.

Как все случилось? Она отошла от кровати уснувшего Уве, поставила опустевшую чашку на стол, а затем открыла окно, чтобы впустить в комнату свежий вечерний воздух и услышала, как входит Мари и о чем-то спрашивает. А потом ее ударило так, что выбило из мира и погрузило во тьму.

Во тьме была еще боль — она пульсировала в груди Аделин, там, куда врезалось брошенное заклинание, выключая нервные узлы.

«Макс», — назвала она имя, когда смогла думать, и тьма наполнилась ледяным шуршанием чужого смеха. Почти сразу же полет оборвался, и Аделин почувствовала, что лежит на чем-то грубом, деревянном. Внизу, под ней плескались волны, в воздухе плыл запах соли.

Причал? Она лежит на причале?

Аделин попробовала пошевелиться и не смогла. Теплый ветерок скользнул по лицу, плеск волн убаюкивал. Едва слышно поскрипывали доски.

«Юг, — подумала Аделин. — Он забрал меня на юг».