— Прощайте! — крикнул Дасти и помахал рукой, и Макс, на мгновение полностью утратив свое безумие, тоже прокричал:

— Прощайте!

«Последний сюрприз врага, — прозвучал голос Альвена Беренгета из памяти Бастиана. — Последний сюрприз!»

Доски причала дрогнули.

***

Когда все части бомбы, которую дети Лесного принца оставили в саквояже на причале, пришли в движение, Аделин успела лишь швырнуть под ноги себе и Бастиану заклинание защиты. Оно не имело названия, но могло на несколько секунд окутать непроницаемой броней. Это заклинание получалось не всегда и не у всех, но сейчас пальцы левой руки сами сложились нужным образом, а губы прочитали нужные слова.

Потом Аделин поняла, что летит. Мелькнуло небо — синяя чайная чашка с золотисто-розовой каемкой заката, усеянная звездами, на какое-то мгновение море почти дотронулось до лица и сразу же отстранилось, а потом Аделин ударило в бок и спину, протянуло по чему-то твердому и ударило еще.

Это тоже была магия, но уже чужая. За миг до взрыва Бастиан выбросил целую пригоршню золотистых шариков — они охватили его с Аделин, вырвали с причала, который уже вздымался в вечернее время ревущим огнем и деревянным крошевом и швырнули на кораблик.

Корабль содрогнулся, как раненое живое существо, и замер. Мимо Аделин пролетела какая-то деревяшка, и она увидела, как Гален Дасти вцепился в канат ограждения, стараясь удержаться на ногах. «Конфликт направленного удара, — подумала Аделин, машинально вспомнив одну из своих книг. — Здесь слишком много магии, она разная…»

Ее тошнило. Аделин попыталась подняться на ноги и снова растянулась на палубе. Все кругом качалось и кружилось, мир сделался шатким и каким-то ненастоящим.

«…и она исчезла на какое-то время. Здесь больше нет магии».

Артефакты кораблика стали простыми серебряными пластинками, исчерченными рунами. Макс Моро, Аделин и Бастиан превратились в обычных людей.

Когда Аделин смогла подняться, то поняла, что Бастиан стоит так, чтобы закрыть ее от Дасти и Макса. В его правой руке едва заметно подрагивало что-то серебряное, и от этого серебра веяло такой силой и смертельной ненавистью, что Аделин захотелось зажмуриться.

— Значит, играете не по-честному? — усмехнулся Бастиан и с улыбкой добавил: — Как же вам не стыдно?

Аделин не видела его лица, но чувствовала, что он улыбается — и от этой улыбки стоило держаться подальше. Так может улыбаться смерть перед тем, как взмахнуть косой.

В ту же минуту раздался выстрел, и Бастиан плавно скользнул в сторону, увлекая Аделин за собой. Аделин почувствовала, как мимо щеки прожужжало что-то маленькое, тяжелое и злое, поняла, что это была пуля. Дасти опустил пистолет, и в его взгляде появилось уважение, смешанное со страхом.

Должно быть, прежде никто не мог увернуться от его пули, когда он стрелял почти в упор.

— Вы все правильно поняли, — устало произнес Бастиан. — Самый страшный зверь здесь — это все-таки я.

То, что случилось потом, Аделин смогла назвать лишь танцем — конечно, если смерть умеет танцевать. Палуба кораблика сделалась сценой, и Бастиан взлетел над ней, раскинув руки. Серебро мягко выплыло из его ладоней и с той же обманчивой мягкостью неспешно двинулось в сторону Дасти и Макса — так плывет пушинка одуванчика, подхваченная ветром. Аделин зажала рот ладонями, силясь удержать рвущийся вопль ужаса — а Бастиан скользнул мимо Дасти, и горло крупнейшего издателя страны вдруг украсила россыпь алых ягод клюквы, а по рубашке поплыли пятна крови.

Дасти дотронулся до живота, пытаясь зажать рану, вторую руку поднес было к располосованной шее, растерянно посмотрел на Аделин уже мутнеющим взглядом и рухнул на палубу. Спустя мгновение рядом с ним упал Макс, и Аделин боялась смотреть в его лицо. В морском воздухе повис тяжелый острый запах бойни.

Бастиан замер. Вскинул руки, и дальневосходные метательные ножи легко легли в его ладони.

Тишина, которая обрушилась на корабль, была такой густой, что на мгновение Аделин испугалась, что оглохла. Она окончательно опомнилась только тогда, когда Бастиан столкнул тела Дасти и Макса в воду, а артефакт мягко загудел, приводя кораблик в движение.

— Бастиан… — прошептала Аделин. Ей казалось, что она никогда не сможет разжать руки и выпустить трос ограждения: когда начался танец, она вцепилась в него так, что он почти врос в ладони. — Бастиан… Что это было?

— Танец асассинов, — негромко ответил Бастиан. Провел ладонью по воздуху, и широкая кровавая полоса на палубе исчезла. Теперь никто не понял бы, что несколько минут назад здесь было два трупа.

Кораблик вздрогнул еще раз и пришел в движение — поплыл на юг, в бархатную синеву вечера. История Лесного принца и его сыновей наконец-то закончилась.

— Отец научил меня, — Бастиан подошел к Аделин, обнял ее, и она наконец-то смогла разжать руки и, уткнувшись лицом в его грудь, расплакалась — выплескивая всю боль, весь страх. — Но я никогда не думал, что буду танцевать.

— Все кончено, — прошептала Аделин. Бастиан погладил ее по голове и откликнулся:

— Я не хотел их убивать. А потом саквояж взорвался, и я передумал.

Кораблик плыл, и скоро остров превратился в крошечную точку, а потом утонул во тьме. Аделин не знала, сколько времени они так простояли, обнявшись. Фонарик, что кружил возле палубы, рассыпал по волнам свет, и Аделин казалось, что из глубин поднимаются русалки, хватают огоньки и превращают в золотые монеты. А Макс Моро и Дасти опускаются все ниже, ниже…

«Какая страшная сказка, и как хорошо, что она уже закончилось», — хотела было сказать Аделин, но не сказала. Просто всем сердцем поняла, что теперь не будет страха за себя и брата, не будет мучительного ожидания очередного убийства.

Вместо этого она спросила:

— Что же теперь будет?

Бастиан улыбнулся. Поцеловал ее в висок. Ему стало легче — Аделин это чувствовала. Страшная сказка подошла к концу, и теперь они могли жить дальше.

— Никакого червя не было. Они блефовали. А мы вернемся домой, — ответил Бастиан. — В Инегене снова откроется отделение инквизиции, и я его возглавлю. Куплю дом в центре, мы с тобой там поселимся, и Уве тоже. У нас будут дети. Господин Арно с госпожой Медведихой будут приходить к нам в гости по воскресеньям, и мы станем пить его любимую итманскую настойку — понемножку. Как тебе такое?

— Даже не верится, что так будет, — призналась Аделин. Тихая и спокойная семейная жизнь, любовь, тепло домашнего очага… могла ли ведьма Западных пустошей мечтать об этом?

Жизнь дала ей гораздо больше, чем просто мечты.

— Обязательно будет, — решительно произнес Бастиан. — Но до тех пор мы еще успеем провести на море неделю-другую. Проплывем путями дельфинов и дорогами китов.

Аделин улыбнулась и кивнула, соглашаясь.

И им не надо было искать ту тишину после шторма, о которой когда-то говорил Альвен Беренгет.