— Задний бампер не был поврежден, — заметил он. — Модули привода возле передних колес — тоже.

— Мы проверяем все, — быстро пояснил толстяк. — Тщательно. Безопасность наших клиентов превыше всего.

Нюхач посмотрел на валяющиеся под стеной детали. Он не разбирался в механике, но мог различить демонтированные конструкционные модули. По определению они были неразбираемые и неремонтируемые. Так что весь хаос неспроста. Это камуфляж для ремонта машин недопустимыми производителем методами. Ему все еще было тяжело думать, но он быстро понял то, из-за чего у него по спине побежали мурашки. Он потом заберет машину отсюда и отдаст ее в нормальное СТО. Сейчас у него другая задача.

— Что уважаемый клиент хочет забрать? — поторопил его толстяк.

— Э-э-э… — Харпад втянул воздух и почувствовал, что не знает, что делать с руками. Засунул их в карманы, стараясь не смотреть на бардачок в приборной доске. — Кое-что из багажника.

Толстяк достал прибор, который нюхач видел впервые, и нажал пару кнопок. Замок клацнул, и багажник медленно открылся. Харпад наклонился — он давно сюда не заглядывал, багажник ему был не нужен. Покупки он делал в автодосте, а если и покупал что-то сам, то это помещалось в одной сумке, которую он бросал на пассажирское сиденье. Галоп мыслей. Он потянулся за картонной коробкой, засунутой в угол, и только когда взял ее в руки, понял, что внутри.

Он открыл крышку. На фетровой подкладке лежал маленький раскладной нож. Он получил его на день рождения от Ренаты. На последний день рождения, который они праздновали вместе.

— Нож, — прокомментировал толстяк, — уважаемый клиент едет с другого конца города, чтобы забрать нож.

— Не иначе, — ответил Харпад, вглядываясь в блестящее лезвие. — Это память.

— Тогда, уважаемый клиент, забирай свою память и вали-ка отсюда вприпрыжку. Мы проинформируем о сроке готовности авто.

Слова толстяка прошли мимо Харпада. Нож не имел для него никакого эмоционального значения, но для вида он смотрел на него еще какое-то время, прежде чем спрятать в карман. Кофе с сахаром уже начал действовать, и он мог думать. Было понятно, что он не сможет незаметно вынуть из бардачка коробочку с деньгами, ни тем более с ней уйти. Знал он также и то, что еще полминуты, и эти ребята выпихнут его силой. Нюхач думал, как выиграть время.

И тогда со стороны ворот донесся крик:

— Легавые!

Все моментально бросили работу и побежали собирать с пола разобранные модули.

— Перегрузи! — завизжал толстяк. — Удаляй!

С неожиданной скоростью он помчал в сторону стоящего под стеной аппарата, напоминающего увеличенный промышленный холодильник, возле которого суетился сморчок. Харпад понял, что это был большой компилятор материи. Толстяк нажал красную кнопку и побежал дальше, чтобы включить шредер.

Харпад знал, что полицейская облава означала проблемы и для него. Он не нарушил закон, приходя сюда, но само его пребывание здесь может привести к проблемам. Он не имел ни малейшего намерения позволить втянуть себя в очередное дело. Нет, он не может сейчас позволить задержать себя.

Сзади что-то грохнуло. Через приоткрытые двери он заметил полицейский Стар, таранящий ворота. Не задумываясь, он заскочил в багажник Триумфа и закрыл за собой крышку. Надеялся, что сможет ее потом открыть изнутри.

Он сидел, замкнутый в жестянке, и прислушивался. Крики и топот ботинок, приглушенные корпусом машины, прекратились быстро. Он понял, что механики решили не сопротивляться. Все равно не смогли бы в короткие сроки скрыть доказательства подделок. Меняя положение, он ударился головой о полку, отделяющую багажник от салона. Она слегка приподнялась, а макушкой он поднял ее еще выше, чтобы посмотреть через грязное окно — вряд ли его можно было заметить снаружи. Механики, вместе с толстяком, стояли с руками за спиной, возле шкафчиков для инструментов. Полицейские медленно осматривали гараж, но, похоже, их интересовал только компилятор материи. Они открыли его — открывался он тоже как большой холодильник — и увидели внутри незаконченный бампер. Может, он предназначался для его Триумфа. Полицейский техник приблизил переносной терминал к боку агрегата и сосредоточенно стучал по экрану.

Харпад еще несколько дней назад в такой ситуации дрожал бы от страха. Сейчас же он просто ждал, что будет дальше. Осторожно опустил полку, улегся поудобнее на спине, согнув ноги в коленях, и подложил под голову что-то мягкое, наверное сумку с запасной одеждой, которая уже давно здесь каталась.

Он вынул из кармана портсигар и присмотрелся к нему в свете ламп, который проникал сюда сквозь незакрытую до конца крышку багажника.

«Для Павла, любви всей моей жи/зни».

* * *

Сюда даже не нужно было приходить. Услуга терапии была бесплатной, и чтобы ею воспользоваться, было достаточно коммуникатора. Она приходила, потому что не верила в решение важных вопросов на ходу. Час отстранения от нормальной жизни способствовал размышлению.

Лежанка Фрейда была неудобной, как всегда.

— И снова здравствуй, — поприветствовал ее после долгой минуты молчания психоанализатор. — Как твое самочувствие сегодня?

— Так себе, — ответила она честно. — Слишком много плохого.

— Оно касается тебя непосредственно?

— Нет, моих близких. Точнее человека, который должен быть мне близким. Но от этого еще хуже, ведь я не могу переживать. Я знаю, что должна, я хотела бы. Это забавно, потому что на самом деле мне нужны люди. Я ненавижу пустые улицы, бары. А еще больше ненавижу, когда в кафе сидит всего пара человек. Я слышу разговоры. Чужие жизни, чужие проблемы врываются в мою голову. Я не хочу этого, а чувствую… Знаю, что должна чувствовать… — Она замолчала.

— Можешь объяснить точнее?

— В переполненном баре я не слышу разговоров, только шум. Я анонимна и в безопасности.

— Но время от времени кто-то заговаривает с тобой.

— Да, но это мне неприятно.

— Это естественно, потому что ты не чувствуешь себя хорошо в межличностных контактах. Однако у тебя получилось это изменить? На мгновение? На какое-то время? Последние разы ты говорила, что почувствовала любовь.

— Это не была любовь. Не буквально. Только необходимость любить.

— Первый шаг в верном направлении. Как тебе это удалось?

Она засомневалась.

— Предпочитаю не говорить.

* * *

«Любви всей моей жи/зни»… Харпад инстинктивно потянулся за сигаретой, но курить сейчас было не лучшей идеей. Так что он лежал, прислушиваясь к обрывкам разговоров, которые звучали вокруг. Он надеялся, что никому не придет в голову заглянуть в багажник.

Вынул из кармана коммуникатор, чтобы поставить на беззвучный режим, и снова с удивлением заметил, что это коммуникатор Ренаты. Он не знал, должен ли был по закону вернуть его сразу после ее смерти. Так что идея спрятаться от полиции в багажнике была не так уж плоха. А сам коммуникатор — что-то с ним нужно было сделать: побить молотком, сжечь, выбросить в Вислу. Уничтожение этого маленького устройства не уничтожало данных, их копия ежедневно записывалась на электронном профиле, который каждый гражданин получал при рождении. Однако поиск их там был бы более трудоемким, чем прочтение их с коммуникатора. С большой долей вероятности инспектор, ведущий дело о смерти Ренаты, не будет добавлять себе работы и не прочтет всех угроз, которыми взаимно обменивались супруги.