— Я так люблю тебя, — прошептала она. — Ещераз спасибо…

С ребенком на руках она выглядела такой счастливой имолодой, Франсуа почувствовал, что любит ее без памяти. Он был счастлив за нее,счастлив оттого, что судьба обошлась с ней милостиво и благосклонно.

— Сестра шамана была права, — напомнил оней. — Ты благополучно переправилась через реку и не утонула. И никто неутонул…

Но еще совсем недавно они оба вовсе не были уверены в том,что все кончится благополучно.

Смерть была слишком близко, и они совершенно забыли опредсказании старой индианки. Но сейчас, когда опасность миновала, Франсуасразу о нем вспомнил.

— Впрочем, — добавил он, — если кто-то и могпогибнуть во время этой переправы, то только я.

Сара снова улыбнулась в ответ. Смеяться у нее просто не былосил. Прошедшая ночь была, наверное, самой длинной и самой тяжелой в ее жизни, ивсе же она чувствовала, что жаловаться было бы грешно. Ведь эта ночь подарилаей долгожданное материнство.

За окном уже начинало светать, когда Франсуа принес Сарекакие-то фрукты и немного холодного мяса, чтобы она могла подкрепиться. ПотомСара и ребенок заснули, а Франсуа вышел во двор и, потихоньку выведя из конюшнисвоего вороного, поскакал в гарнизон. Он мчался во весь опор и успел обернутьсяв оба конца за несколько часов.

Когда он вернулся, Сара только что проснулась.

— Где ты был? — с беспокойством спросила она.

— Я ездил в Дирфилд, — ответил Франсуа, и еготемные глаза гордо сверкнули. — Мне нужно было оформить кое-какие бумаги.

— Что за бумаги? — поинтересовалась Сара, пытаясьвзять поудобнее ребенка, который проснулся и стал искать ее грудь. Молоко у неееще не прибыло, и голодный ребенок беспокоился, требуя еды. Весь ее прежнийпечальный опыт не мог помочь ей, и Сара почувствовала себя неловко, когдаФрансуа сказал, что надо дать малышу смоченную в воде тряпицу.

— Так что же это за бумаги? — снова спросила она,и Франсуа торжественно вручил ей свиток пергамента, перетянутый шелковымшпуром. Сара нетерпеливо развернула его и улыбнулась. Она так и не удосужиласьдовести это дело до конца, и теперь Франсуа сделал это.

— Значит, ты выкупил эту землю… — проговорила она сблагодарностью.

— Да, Сара. Это мой тебе подарок. Мы построим здесьзамечательный дом для нас и наших детей!

— Знаю, знаю… — засмеялась Сара. — Швейцарскоешале.

Она была счастлива в своем старом доме, но место, котороевыбрал Франсуа, было все-таки лучше. Кроме того, Сара хорошо понимала, что,если у них будут еще дети, на ферме действительно будет тесновато.

Сара смущенно покраснела, и Франсуа осторожно взял ее руку инесильно пожал.

— Ты заслуживаешь большего, гораздо большего… — сказалон, но оба знали, что у Сары уже есть все, о чем она мечтала. Еще никогда вжизни она не была столь счастлива, и ей казалось, что только в раю она могла быбыть счастливее.

За первые две недели своей жизни ребенок заметно изменился.Голубые глаза малыша, точь-в-точь как у Сары, смотрели на мир удивленно. Саратоже оправилась настолько, что стала вставать, чтобы готовить еду для Франсуа иработников.

Она даже пыталась работать в огороде, благо никаких особеннотяжелых работ там не было. Ходить к водопаду она пока не решалась, но Франсуавидел, что время, когда их совместные прогулки возобновятся, уже не за горами.Силы возвращались к Саре не по дням, а по часам, и это было заметно. Правда,она все еще быстро утомлялась и использовала каждую свободную минутку, чтобыперевести дух, но это была именно минутка, потому что усидеть на месте ей былочрезвычайно трудно. Окрыленная счастьем, она буквально порхала по дому, иФрансуа не раз выговаривал ей за беспечное отношение к своему здоровью.

— Но ведь это был сущий пустяк. Просто хлоп — и готово— заявила она ему однажды, и Франсуа, притворяясь рассерженным, швырнул в неепригоршню ежевики, которую они собирали.

— Ничего себе — пустяк! — воскликнул он. — Тырожала двенадцать часов, и я видел, как ты мучилась. Ни один мужчина этого невыдержал бы.

Я как-то видел человека, который, впрягшись вместо лошади вгруженый фургон, на спор протащил его на расстояние ста ярдов, но ему былогораздо легче, чем тебе. А ты говоришь — пустяк! Никакой это не пустяк… —продолжал сердиться он, впрочем, улыбаясь. Воспоминания об ужасной ночи уже потускнелив памяти обоих, и это было, пожалуй, к лучшему. Не зря индейцы считали, чтоженщина не должна помнить, как рожала первого ребенка, чтобы не боятьсязаводить других. Франсуа, впрочем, было достаточно и одного сына, и вовсе непотому, что он не любил детей и не хотел иметь еще — просто он боялся сноваподвергать опасности жизнь и счастье Сары, ибо одни благополучные роды вовсе неозначали, что следующие не закончатся катастрофой.

Казалось, ничто не может омрачить их безоблачного счастья.Увлекшись своими счастливыми хлопотами, они забыли обо всем остальном мире, номир их не забыл. В конце сентября на ферму Сары пожаловал полковник Стокбридж.Он лично приехал в Шелбурн, чтобы просить Франсуа принять участие в новомпоходе в Огайо. По его сведениям, там появилась первая реальная возможностьзамирить воинственные индейские племена, и Франсуа как человек, пользующийсяуважением в индейской среде, должен был отправиться туда, чтобы помочь избежатьбессмысленного кровопролития.

Речь шла все о тех же мятежных племенах шауни, Майами ичикасо, которые, ведомые Голубым Камзолом и Маленькой Черепахой, продолжалисражаться с регулярными армейскими частями.

В Вашингтоне боялись новой индейской войны, поэтому успехумирных переговоров, в которых должен был принять участие и Франсуа, придавалосьогромное значение.

Франсуа лучше, чем кто бы то ни было, понимал, насколькоправ полковник; в самом деле, обстановка в Огайо была такова, что другойвозможности для переговоров могло и не представиться.

С другой стороны, он знал, как огорчится Сара, когда узнает,что он должен будет покинуть ее. Их сыну было всего три недели, и ей одной былотяжело справляться со всеми домашними заботами.

Франсуа не пришлось ничего ей объяснять. Сам факт появленияполковника в их скромном жилище подсказал Саре, что случилось именно то, чегоона так боялась. Франсуа, ее Франсуа снова понадобился кому-то в Огайо…

Как только Стокбридж уехал, Франсуа отправился искать Сару инашел ее в огороде. Привязав ребенка за спину на индейский манер, она собиралабобы в маленькую берестяную корзинку, которую сделал для нее Франсуа. Младенецкрепко спал — в последнее время он, казалось, просыпался только затем, чтобыпоесть.

— Ты должен уехать, я правильно догадалась? —спросила Сара, прежде чем Франсуа успел открыть рот, и он молча кивнул в ответ.