Со времени того боя и последующего трибунала, майора не оставляла некая недосказанность произошедшего. Нутром он чувствовал, что стал тогда свидетелем чего-то гораздо большего, чем простой пиратский рейд. И теперь его подозрения полностью оправдались. Всему виной был этот Корвус, связавшийся с пиратами – если верить предоставленной информации. «Спящие» были похищены и увезены на Такхай, в сектора черной Звезды. Зачем, почему? Большего Мудрый Камуи не сообщал, даже если знал. Но предлагал встретиться лично и обсудить какие-то важные вопросы, касающиеся защиты всего человечества, как он сказал.

Очевидно, это сообщение явно было неким авансом, призванным выказать личное расположение бессмертного. И одновременно с этим намекнуть, что Камуи в курсе его биографии и соизволил лично изучить и принять в ней участие. Это очень настораживало. Ведь жизнь майора была слишком мелкой и незначительной, чтобы хоть какой-то из «элит» имел интерес с ним общаться. И уж тем более делать подарки и приглашать в город-эдем на персональную встречу с доставкой на корабле-«реликте».

Если только Мудрый Камуи не был в курсе закулисных движений внутри флота Белой Звезды. И имел касательно всего этого свои планы. Как он об этом всем узнал, было вопросом чисто техническим. Имея в своем распоряжении неограниченные ресурсы, шпионов и невероятную псионную силу, «элитам» было вполне по силам получить какую угодно информацию. Даже псионный блок «судей», призванный защищать воинов от враждебной телепатии и контроля, с бессмертными вряд ли бы помог. Вспоминая силу псионного удара во время сражения Китсунэ на Майто, Берсерк теперь не сомневался, что если будет надо – «элиты» пробьют его блок силой своих способностей и прочитают все его мысли.

Именно поэтому он принял решение согласиться на приглашение Камуи и прибыть в Санктус. Раз уже его взяли в оборот высшие силы, нужно хотя бы понимать, в какую игру он играет. Если его будут использовать не в слепую, он сможет предпринять какие-то меры. Может быть, совместно с магистром Анубисом они что-то придумают, если угроза будет исходить самому флоту Белой Звезды. Но если все риски будут касаться только лично майора… Встанет ли магистр на его сторону? Или бросит на произвол судьбы, так же как бросил капитана Назгула на Вуле? Чтобы потом самого же сделать крайним и продать его жизнь в какой-то политической сделке?

Ситуация становилась все запутаннее и сложнее, новые обстоятельства внезапно всплывали и окружали Берсерка со всех сторон, загоняя в ограниченное пространство для маневра. Он опасался, что наступит тот момент, когда это пространство станет совсем безвыходным. Одно его успокаивало – что он сумел отправить Суон подальше от сгущающихся проблем. Хотя бы его малышка Су будет в относительной безопасности, а он сам уж как-нибудь справится. Его же учили драться и противостоять врагу, каким бы сильным он ни был во имя защиты жизни людей – вот он и будет защищать свою «дочь».

В этом смысле секретная информация от Камуи очень пригодилась. Зная импульсивность и жажду подвигов, одолевавшие юного лейтенанта Бастет, Берсерк боялся, что она будет сопротивляться его неофициальному приказу о разведывательной миссии. Она конечно поняла, что это все в обход непосредственного командования. Во-первых, потому что Берсерк уже не являлся ее непосредственным командиром, хоть и был выше по званию. А во-вторых, Боевой Устав категорически запрещал «судьям» вести какие-либо оперативные действия в секторах Черной Звезды.

Только упоминание инцидента на Вуле смогло зацепить ее настолько, что она согласилась, не смотря ни на что – так считал Берсерк. Кончено, малышка Су все еще обижалась на него, это было ясно по тону ее разговора. Но лучше уж пусть они поссорятся, чем ее убьют из-за интриг между «элитами» и «судьями», и он не сможет ее здесь никак защитить. В том, что Бастет не пропадет в пиратском секторе, майор не сомневался. Она была отлично подготовлена морально и физически, с ней было ее штурмовое звено – и старина Андрэ в качестве экстренного варианта, о котором она, кстати, ничего не подозревала. Если что-то пойдет не так, ветераны с «Миллениума» вытащат Суон хоть со дна преисподней, переломав рога всем чертям своими бронированными кулаками.

- Дальше сам давай, - снова вернул Берсерка к реальности майор «Гидры», - Нам туда не положено.

Почетный караул в черно-красных боевых скафандрах довел его почти до самого бунгало, и остановился у невидимой черты, не доходя до него пару сотен метров. Берсерк коротко кивнул, и направился ко входу.

Зайдя внутрь, оказавшись в прохладной тени после жаркого пляжного солнца, майор огляделся. Сквозь крышу и стены, построенные из какого-то древесного материала, гладкого и длинного, разделенного узловатыми перемычками, просачивались лучики света. Внутри, на мраморном полу, слегка усыпанном занесенным снаружи песком, стоял изящный столик и рядом с ним – такое же изящное ложе. Все это было из настоящего дерева, не из пластика или металла, и даже обивка ложа была какой-то необычной, не жесткая синтетическая ткань, а мягкий на взгляд и приятный по цвету материал, которого Берсерк не знал. На столике стояло большое блюдо, наполненное какими-то неизвестными, но сочными и аппетитными на вид фруктами разных цветов и форм. Один из фруктов, большой овал оранжевого цвета с ароматной желтоватой мякотью и множеством мелких семечек внутри, был разрезан пополам, источая сладкий аромат. Декоративный нож, гораздо меньше и красивее привычного абордажного клинка, которым разрезали этот фрукт находился тут же, воткнутый в одну из долей. В бокалах находилась какая-то красная жидкость – темнее крови.

«Алкоголь?» - рассеяно подумал Берсерк, и тут же повернулся в другую сторону, его внимание привлек плеск води и беззаботный мелодичный смех.

В дальнем конце этого роскошного бунгало, открытой стеной выходящей на морской пляж, находился отгороженный от самого моря мраморный бассейн, заполненный прозрачной лазурной водой. В нем, плескаясь и веселясь, резвились две совсем молодые девушки, очень похожие друг на друга. Кажется, они были близняшками, только одна была брюнеткой, а другая блондинкой. Одеты они были в такие купальники, которые больше показывали, чем скрывали. Их практически полностью обнаженные, загорелые идеальные тела двигались с какой-то непринужденной, дикой грацией, как у кошкадемонов. Девушки, играя друг с дружкой в бассейне, тоже заметили его – со смехом повернувшись к нему, они послали ему воздушные поцелуи.

Внезапно, Берсерк почувствовал смущение. Ему вдруг стало как-то жарко изнутри, и его организм отреагировал подсознательным мощным желанием, недостойным верному дисциплине «судье».

- Что, понравились блядешки? – раздался за спиной майора незнакомый мужской голос, и