могу себе представить, почему? — он растягивает слова. — Сантьяго не совсем подходит на роль зятя. Не для специального агента УБН. Это будет плохо смотреться на свадебных приглашениях.

Должно быть, я вздрогнула, потому что его зеленые глаза тут же пронзают меня лазерным лучом.

— Не то чтобы и правда была бы свадьба, — лукаво добавляет он. — Не тогда как он вышвырнул вас, как мусор.

— Пожалуйста, — говорю я, наклоняясь вперед и упираясь локтями в стол. — Есть ли какие-нибудь новости о моем отце… С моей мамой все в порядке? Ее тоже похитили?

— Кто сказал что-нибудь о том, что их похитили? — сейчас он так пристально наблюдает за мной. Как будто он препарирует мое лицо.

Дерьмо.

— Я просто предположила…

— Я заключу с вами сделку, Ив, — говорит он, перебивая меня хитрым взглядом. — Вы говорите мне правду, а не свою «запутанную» версию, и я поделюсь с вами всем, что мы знаем о ваших родителях.

Мое сердце замирает. Я никогда никого не ненавидела так сильно, как этого человека прямо сейчас. Я не склонный к насилию человек, но если бы могла ударить его, и это сошло бы мне с рук, непременно бы это сделала. Он убийца, прячущийся за маской респектабельности. Как и мой отец? Меня так и подмывает шантажировать его, чтобы он рассказал мне все, что ему известно, но у меня и так достаточно неприятностей.

Почему все в моей жизни сводится к одному и тому же выбору? Данте или моя семья…

Что, если каким-то чудом мои родители все еще живы? Продам ли я Данте ради шанса спасти их? С другой стороны, что, если Джозеп прав? Что, если мой отец помогал переправлять девушек в штаты? Мой желудок сжимается от ужаса.

Данте не заслуживает моей преданности. Не после того, как он так со мной обошелся. Но я тоже не могу заставить себя предать его. Я не Эмилио Сантьяго. Я не его отец и отказываюсь бросать его, как мать. Моя душа разрывается надвое.

Я снова несчастно ерзаю на своем сиденье.

«Держи оборону, держи оборону, держи оборону…»

Я должна убраться отсюда к чертовой матери и сама узнать правду.

Собрав последние остатки самообладания, я протягиваю руку и делаю глоток своего кофе.

— Мне жаль, детектив Питерс, но я действительно ничем не могу вам помочь, — громко говорю я, стирая ликующую ухмылку с его лица. — Я не знаю, сколько раз мне придется это повторять… Я не знаю этого человека, — заставляю себя улыбнуться ему еще раз. — И еще кое-что. Если вы продолжите заниматься этим делом, то я должна настоять на том, чтобы в следующий раз со мной присутствовал адвокат.

Наступает напряженная секунда, а затем весь ад вырывается на свободу.

— Ты чертова лгунья! — рычит он на меня, взмахивая рукой, и моя папка, трепеща, падает через стол на пол. Дверь с грохотом распахивается, и его коллега врывается в комнату подобно урагану, благоухающему Диором.

— Детектив Питерс! Сделайте перерыв! — кричит она ему.

Мрачно бормоча, он вылетает в коридор, даже не оглянувшись на меня.

— Давайте отвезем вас домой, мисс Миллер, — резко говорит она мне, отступая в сторону, чтобы позволить мне выйти из комнаты. — Я думаю, на сегодня мы закончили.

Вот тогда-то я и понимаю. У них нет на меня ни малейших улик. Нет ничего, что связывало бы меня с Данте и этими новыми убийствами, кроме их интуиции и моей невысказанной правды.

Это пустая победа.

В оцепенении я выхожу вслед за ней из здания и спускаюсь по каменным ступеням к ожидающей машине. Дом — это то место, где живет пустота. Дом — это оболочка, в которой нет ни семьи, ни возлюбленного, а только лучшая подруга, который уже устала от моих секретов и лжи.

Детектив Питерс стоит рядом с нашей машиной. Он выкуривает свою ярость глубокими, свирепыми затяжками, испепеляя всю длину своей сигареты за то время, которое требуется мне, чтобы пройти пять метров. Его застоявшийся никотин обжигает мои легкие, когда я наклоняюсь, чтобы открыть дверь. Я собираюсь скользнуть на заднее сиденье, и наши глаза встречаются. Может быть, это из-за смены обстановки, а может быть, из-за естественного освещения, но во мне вспыхивает искра узнавания.

Я откуда-то знаю эти глаза…

Я видела их раньше.

Без предупреждения он выбрасывает окурок и делает шаг ко мне.

— Следите за чистотой, детектив, — бормочет его коллега, прежде чем сесть на водительское сиденье.

— Можно вас на пару слов? — его голос — воплощение вежливости, но я вижу тлеющий огонь за выражением его лица.

— Если вам нужно.

Он сжимает челюсть.

— Я хотел бы извиниться. Мое поведение было непрофессиональным.

— Похоже, это входит у вас в привычку, детектив Питерс, — мягко говорю я, насмехаясь над ним сейчас, но он, черт возьми, этого заслуживает.

— Только когда я рядом с вами, — он поворачивается, чтобы уйти, прежде чем передумать. — Я полагаю, вы обронили это ранее, — он берет меня за руку и вдавливает что-то острое в мою ладонь. — Без сомнения, мы очень скоро снова увидимся. Хорошего вечера, мисс Миллер.

— И вам, детектив, — автоматически говорю я, обхватывая пальцами предмет.

Только на полпути к своей квартире я наконец разжимаю кулак. Я узнаю предмет мгновенно. Черная, элегантная дорогая, с золотым тиснением…

Визитная карточка Андрея Петрова.

Как та, которую он вручил мне сам.

Как та, которую Данте забрал из моей сумочки.

Как та, которую я украла из ящика его стола и спрятала в шкафу в его спальне.

Так зачем же детективу Питерсу понадобилось давать мне ее?

Глава 23

Ив

Анна все еще на работе, поэтому я открываю дверь запасным ключом, который мы храним у нашей соседки. Я закрываюсь и вдыхаю запахи свежей еды навынос и запрещенных сигарет. Иногда, когда Анна по-настоящему напивается, ей нравится зависнуть на пожарной лестнице и выкурить одну из предусмотрительно выделенных ей десяти самокруток в год.

Вольность особенностей моей лучшей подруги вызывает легкую улыбку на моих губах. Остров Данте внезапно кажется за миллион километров отсюда. Затем я захожу в свою спальню, и мое разбитое сердце снова дает о себе знать. Напоминания повсюду. О том времени, когда у меня еще была надежда. Моя косметика все еще разбросана по туалетному столику с вечера церемонии награждения. Мои красные кроссовки все еще торчат из-под кровати, куда я пнула их в последний раз.

Следующие десять минут я хожу по комнате, собирая губные помады и кисточки — все, что угодно, лишь бы занять свой мозг. Это