— это предостережение, обернутое в приветствие. — Какой приятный сюрприз.

Он, кажется, нисколько не удивлен. У меня есть предчувствие, что он сидел здесь и ждал моего звонка с тех пор, как дал мне свою визитную карточку на прошлой неделе.

— Мистер Петров, — говорю я, пожимая его протянутую руку. Его кожа холодна как лед. Мне больше нравилось, когда он был в перчатках. — Извините, что прерываю ваш вечер так поздно.

— Не думайте об этом. Пожалуйста, присаживайтесь, — он указывает на диван напротив. — Позвольте мне предложить вам немного прохладительных напитков… Виктор.

Третий гигант славянского происхождения выходит из тени с бутылкой в руке и двумя рюмками. Он протягивает их Петрову, и я сразу узнаю его — это водитель и телохранитель с прошлой недели. Он смотрит на меня, его льдисто-голубые глаза ничего не выдают, но все же ему удается содрать кожу с моих костей.

Смертоносный.

Как Данте.

— Водка моего собственного производства, — объявляет Петров, с размаху откупоривая пробку. — У меня есть винокуренный завод в Сибири. Вкус нежный, как шелк… Не хотите присоединиться ко мне?

Передо мной ставят рюмку. Яблоко, выросшее в Эдемском саду.

— Я приехала на машине…

— Виктор может потом отвезти вас домой, а утром вернуть вашу машину.

Он умеет подбирать слова, которые лишают меня возможности выбора.

Я стараюсь не паниковать, когда он наливает водку поровну в рюмки, и Виктор крадется обратно в свой угол. Если оглянуться назад, то Данте хотел, чтобы я держалась подальше от Петрова по уважительной причине. Я мало что знаю о русской Братве, за исключением того, что, по слухам, они такие же безжалостные и садистские, как и он.

Я беру рюмку, и запах чистого алкоголя ударяет мне в нос.

— А для меня будет «потом», мистер Петров? — тихо спрашиваю я его. — Или я здесь поднимаю тост за свою собственную кончину?

Петров издает удивленный смешок.

— Если вы так думаете, Ив, то вы действительно недооцениваете мужчину в своей постели. Данте Сантьяго — не тот враг, с которым можно легко справиться. Он богаче и жестче, чем я когда-либо буду. Я здесь, чтобы помочь вам, а не навредить, — он поднимает свою рюмку в тосте за меня, а затем выпивает.

Нервничая, я делаю то же самое, мои глаза слезятся от огненного жжения, когда водка попадает мне в горло.

— Хороша? — спрашивает он, выглядя довольным.

— Да, — выдыхаю я, желая, чтобы мои внутренности вернулись к жизни.

— Тогда нужно повторить.

О Боже.

Моя рюмка снова наполнена. Я уже навеселе. Мне нужно начать говорить, пока я не превратилась в лужицу слюней на белом ковре этого очень дорогого пентхауса.

— Я знаю о вашей операции, — говорю я ему, когда он ставит бутылку водки обратно на стол. — Данте рассказал мне о группе торговцев людьми.

— Я так и думал, что он может это сделать.

— И вы не подумали поделиться этим со мной на прошлой неделе? Зачем было скрывать степень своего участия?

Петров выпивает свою следующую рюмку и причмокивает губами.

— Потому что он просил меня не делать этого.

Правда?

— Вы не производите на меня впечатления человека, который так безропотно выполняет приказы, мистер Петров.

— Просто Андрей, пожалуйста. Честно говоря, я не был уверен, могу ли вам доверять. И вы знаете, насколько важно для меня это особое качество.

Дрожь страха пробегает у меня по спине.

— Изменилась ли ваша позиция?

Уголки его тонких губ снова начинают подергиваться.

— Вы задаете очень уместные вопросы, мисс Миллер. Никакой воды. Никаких светских бесед. Без сомнения, это обусловлено вашей работой. Тем не менее, это очень освежает.

— Сочту за комплимент, — говорю я, немного расслабляясь на диване.

— Так и следует сделать. Я очень лестно отзывался о вас перед Данте.

Моя улыбка сползает с лица, но если он и замечает это, то никак не комментирует.

— Эта операция касается лично вас, не так ли?

Доброжелательная атмосфера начинает ослабевать. Внезапно я снова ощущаю угрожающее присутствие Виктора.

— Что именно он вам сказал?

— Что мой отец был замешан в этом, — неохотно отвечаю я

— Ах, да, — Петров наклоняется вперед и наливает себе еще водки. Я замечаю, что он не делает того же для меня. Неужели я так быстро впала в немилость? — Неудачный поворот событий… Никто из нас не мог этого предвидеть.

— Мои родители исчезли вчера, мистер Петров. Вы имеете к этому какое-то отношение?

— Так вот почему вы пришли сюда? Чтобы спросить меня об этом? — он снова ставит бутылку на стол. — А что, если бы я это сделал? Я не поддерживаю помилования ни в какой форме за эти преступления, и ваш любовник тоже.

Бывший любовник.

— У вас есть какие-либо доказательства его причастности или это чисто предположение?

Мгновение он пристально смотрит на меня, а затем кричит что-то по-русски, оглянувшись через плечо. Появляется Виктор с ноутбуком и коричневым бумажным конвертом и кладет то и другое на стол передо мной.

— Ваше доказательство, — лаконично заявляет он.

Трясущимися пальцами я вскрываю конверт, и три фотографии вываливаются мне на колени. Я переворачиваю верхнюю, и во второй раз за сегодняшний день мой мир разлетается на миллион осколков.

Это зернистый снимок, сделанный внутри склада. Лицо моего отца ни с чем нельзя спутать, даже несмотря на бейсболку, низко надвинутую на глаза. Он стоит рядом с тремя мужчинами и белым грузовиком, но позади них, выстроились в ряд десять девочек — едва ли подростков, такие трагичные в своей избитой красоте, со склоненными головами, жалкие и грязные. Их страх просачивается с фотографии в мою душу.

Следующая еще хуже. На ней он даже улыбается.

— О, боже мой.

Фотографии выскальзывают у меня из пальцев. Петров наклоняется и снова поднимает их.

— Мужчина слева — Севастьян, — говорит он, указывая на высокую фигуру, чье лицо закрыто рукой моего отца. — Мой младший брат. Давно отчужденный… как вы можете себе представить.

— Откуда вы их взяли? — шепчу я.

— Кадры с камер наблюдения, сделанные больше года назад.

Петров бросает их на стол, а затем снова откидывается на спинку дивана и скрещивает ноги.

— Что на ноутбуке?

— Еще больше похожих кадров.

Водка неприятно разливается по моим внутренностям.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Петров. Вы убили его?

— Нет. Вы помогли ему сбежать? — этот вопрос обрушивается на меня, как пуля. Его голос так же холоден, как и его прикосновение. Такой же холодный, как его невыразительные зеленые глаза.

— Как я могла? — я заикаюсь. — Я узнала о его пропаже из ФБР примерно три часа назад.

— Ах, да. Детектив Питерс.

Я тупо