Спенсера молниеносно охватило возбуждение.

– Но у меня самолет.

– Верно. – Серена посмотрела на безоблачное голубое небо. – Нелетная погода. Надвигается гроза.

Спенсер удивленно заморгал, ибо на небе действительно не было ни облачка. Он заглянул в решительные горящие огнем глаза Серены, и кровь в его жилах начала понемногу закипать. Он не представлял, чтобы какой-то мужчина мог устоять перед этим взглядом. Перед этой женщиной.

– Значит…

– Я думаю, будет разумно отложить полет.

– Ты так думаешь?

– Вообще-то это зависит от ответа на мой вопрос. Однажды у меня уже не получилось с любовью. Так что теперь я осторожна.

Да, у нее когти, и довольно острые. Но она так же обладала сердцем. И большими глазами. И взглядом, не таким жестким, как ей хотелось бы.

– Я люблю Эмму, – тихо произнес Спенсер. – Но я в нее не влюблен. Такой ответ тебя устраивает?

Серена взглянула на него, а потом ее губы медленно растянулись в улыбке. Спенсер смотрел на нее, пораженный эффектом, который произвела на него ее улыбка – впервые настоящая и искренняя.

– Устраивает, – прошептала Серена.

Она была настолько красивая, что у Спенсера захватывало дух. Он положил в рот еще кусочек шоколадного кекса и теперь медленно жевал, ибо вкус был настолько восхитителен, что казался неправдоподобным. А еще Спенсер не совсем понимал, что с ним происходит. Обычно он приударял за хорошими девушками, которые следовали правилам, были милы с окружающими и не бросали ему вызов.

Серена же была совсем не такой.

И Спенсеру это нравилось. Она ему нравилась. Ему нравилось в ней все без исключения.

– Пришло время принять решение, – послышался тихий голос Серены. – Налево, в аэропорт, или направо.

К ней.

Спенсер был осторожным человеком. Методичным и даже немного занудным. И принимал себя таким. Но сейчас ему выпал шанс немного изменить себя с женщиной, которая смотрела на него так, что он чувствовал себя Суперменом.

– Направо.

Улыбнувшись, Серена свернула к своему магазину. Они вошли в кондитерскую, наполненную восхитительными ароматами. Обстановка в ней тоже была соответствующей и напоминала старое французское кафе. Резные железные столы и стулья, бледно-розовые обои с белыми полосками, картины с изображенными на них сельскими пейзажами. Все это создавало теплую и очень уютную атмосферу.

– Позади кондитерской мое жилище, – пояснила Серена. – Оно небольшое. И все же это мой островок безопасности во время шторма.

– Мы можем где-нибудь пообедать или сходить в кино.

На лице Серены отразилось удивление.

– Тебе совсем не хочется, чтобы с тебя слизывали шоколад?

– Приглашение пообедать вовсе не означает, что я отказываюсь. Скорее наоборот. Ты же это понимаешь, верно? Просто это способ выказать тебе свое уважение.

Серена продолжала с удивлением смотреть на Спенсера.

– Ты необычный. Только кажешься знойным красавчиком, а на самом деле…

– Зануда.

– Да.

– Верно. Но поверь мне. Зануды всегда находят выход из положения и в конце концов завоевывают самых классных девушек на свете.

– Ты тоже завоюешь девушку, Спенсер.

– Хорошо. – Он взял Серену за руку. – Как насчет того, чтобы приготовить обед?

– Ты умеешь готовить?

– О, дорогая. – Спенсер широко улыбнулся. – Послушай, мы начали с твоего восхитительного десерта, но я предлагаю закончить моим основным блюдом.

– И ты говоришь сейчас не о сексе?

– Сначала дела.

Серена с минуту смотрела на Стоуна.

– Не могу тебя раскусить.

– И не надо.

Серена изучающе разглядывала его еще некоторое время, а затем улыбнулась.

– Что ж, ладно. Это будет ночь сюрпризов. Для нас обоих.

Эмма и ее отец смотрели друг на друга поверх медицинской карты. Доктор Синклер все еще сидел на смотровом столе и выглядел обманчиво здоровым. Его волосы привычно топорщились в разные стороны, лицо покрывал легкий загар, а на губах играла беззаботная улыбка.

– Спенс сказал, что у тебя все хорошо, – произнесла Эмма.

– Я же тебе говорил.

– Я хотела убедиться.

– Это в тебе говорит врач. – Отец похлопал Эмму по колену. – Мне нравится, что ты врач. Я горжусь тобой, Эмма. Я когда-нибудь говорил тебе это?

Слова отца были подобны теплому молоку с медом.

– Нет.

– Значит, говорю теперь. Я очень тобой горжусь и счастлив, что мы занимаемся одним и тем же делом.

Если бы отец сказал эти слова месяц назад, Эмма непременно стала бы отрицать, что они занимаются одним и тем же. В конце концов, она в отделении «Скорой помощи» спасала ежедневно множество жизней, а отец в своем небольшом городке лечил сыпь и вывихи.

Но она ошибалась.

Так сильно ошибалась.

Работа ее отца была почти так же важна, как и ее работа. Даже важнее. Потому что в Нью-Йорке она была одной из дюжины. Если бы Эмма не смогла выйти на работу, ее с легкостью заменил бы кто-то другой.

Но здесь, в Вишфуле ее отец был единственный. Незаменимый.

– Ты не возражаешь против продажи? – спросил доктор Синклер.

– Речь не обо мне.

– Я просто хочу знать, что ты думаешь.

Отец никогда не спрашивал ее мнения, пока она не приехала в Вишфул, но теперь оно стало ему интересно.

И это было для нее очень важно.

– Думаю, это хорошее предложение, – осторожно произнесла Эмма. – И самый простой способ решить проблему с клиникой.

Пожилой доктор глубоко вздохнул и кивнул.

– Для тебя это легкий путь, потому что ты не чувствуешь ответственности за меня или клинику, если что-то случится?

Отец подразумевал еще один сердечный приступ. При мысли об этом желудок Эммы болезненно сжался, а к горлу подступил ком. Для нее больше не имело значения то, что в прошлом им никак не удавалось наладить отношения. Только не теперь, когда отец был единственным, кто у нее остался.

– Речь не обо мне, совсем не обо мне, а о тебе, о твоем здоровье и счастье.

– Я всегда был здесь счастлив.

Ком в горле Эммы разрастался. Отец заплатил за ее учебу. Предпринимал попытки с ней повидаться. Хотел быть к ней ближе. Поэтому Эмма не смогла промолчать.

– Папа. – Она покачала головой. – Ты заплатил за мою учебу в колледже. Отдал мне все свои сбережения. Ты приезжал повидать меня, а я об этом даже не знала. Я чувствую себя жуткой эгоисткой. А еще я ужасно сожалею, что… – К удивлению Эммы, ее голос сорвался. – Что мы…