– Эй, эй… – Отец накрыл руку Эммы своей. – Послушай меня. Отцы навещают своих детей. Отцы оказывают помощь, когда дети собираются поступить в колледж. Это было моей работой и меньшим из того, что я мог для тебя сделать. В любом случае все это в прошлом.

– Да, но мама…

– Сделала все, что могла.

Эмма смотрела на отца, испытывая огромную благодарность за то, что он не заставил ее выбирать между собой и памятью о матери. Более того – он не хотел, чтобы она делала выбор. Она очень его недооценивала, и теперь чувствовала себя виноватой, но, как и отец, не станет оглядываться.

Но она могла исправить настоящее.

И будущее.

– Я правда буду скучать по этому месту.

Доктор Синклер ошеломленно посмотрел на дочь, и в его глазах вспыхнула надежда.

– Правда?

– Папа, – с сожалением начала Эмма, и он сжал ее руку.

– Все в порядке, Эмма. Все будет в порядке.

Нет, не будет. Она собиралась уезжать и не знала, что это будет означать для них обоих. Неужели они снова станут вежливыми незнакомцами?

И будет ли отцу хорошо без клиники?

Внезапно Эмма подумала, что не будет. Она попыталась что-то сказать, но отец поднялся. При этом он кряхтел и слегка постанывал, а затем одарил дочь улыбкой.

– Старость не такая уж замечательная штука. Так что не рекомендую стареть.

Он давал ей время все осмыслить. Но если Эмма что-то и уяснила во время своего пребывания здесь – узнала от Стоуна, – так это то, что эмоции нельзя заметать под ковер подобно мусору. Это не сработает.

– Мы оба знаем, что я чувствую себя не в своей тарелке и что я никогда не собиралась здесь оставаться.

– Да. – Губы отца изогнулись в кривой улыбке. – Ты говорила это пару раз.

– Или тысячу. – Эмма вздохнула. – Я собиралась ненавидеть каждый день и обижаться на судьбу.

– И похоже, некоторое время тебе это помогало.

Эмма не могла не улыбнуться в ответ на это.

– Да, я действительно так себя вела.

Отец вскинул голову.

– Что я слышу? Ты говоришь в прошедшем времени?

Эмма с минуту медлила с ответом.

– Не знаю. Я не вписываюсь…

– По мне, ты очень замечательно вписалась. – Отец оглядел ее с ног до головы. – Ты уже не бледная, как в день своего приезда. А это значит, что не только работала, но и отдыхала тоже. Ты уже не такая взвинченная и постоянно куда-то спешащая. А это значит, ты научилась отпускать поводья. – Пожилой доктор улыбнулся. – Так что ты вполне здесь прижилась.

– Вернее сказать, этот город и я пришли к соглашению. Своего рода.

– А это значит?..

– Я перестала воспринимать себя слишком всерьез, а город, в свою очередь, перестал надо мной насмехаться. Людям нет никакого дела до того, где я получила степень врача или что я возглавляла отделение «Скорой помощи». Им даже нет никакого дела до моей специализации. Им важно лишь то, что я открываю клинику ровно в восемь и довольно покладиста, когда речь заходит об оплате… – Эмма посмотрела на отца так, что смех замер у него на губах, а сам он принялся виновато почесывать голову. – Но более всего им важен ты, папа. Они беспокоятся о тебе и друг о друге. – Эмма покачала головой. – Право, более странного места я не встречала. И знаешь что?

Отец улыбнулся.

– Ты будешь скучать.

– Да. И по тебе. Я буду по тебе скучать.

– Взаимно, Эмма. Взаимно. – Доктор Синклер откашлялся. – У меня есть для тебя кое-что. – Он достал из кармана маленький сверток.

– Что это?

– Подарок перед отъездом.

Эмма заглянула в глаза отцу.

– Мне не нужен прощальный подарок.

– Я не прощаюсь с тобой, а говорю «до свидания». Это разные вещи.

– Я не поступлю так, как мама, пап. Я буду приезжать. Я уже примерно подсчитала выходные дни, и наверняка смогу взять три подряд. Во всяком случае раз в два месяца точно.

– Только посмотри на себя. Как же ты все-таки любишь планировать. – Он улыбнулся. – Я тоже составил план.

– Ты не знаешь, что означает это слово, – поддразнила Эмма отца в попытке справиться с обуревавшими ее эмоциями.

– Верно, не знаю. Но не ты одна можешь назначать встречи. – Доктор Синклер достал из другого кармана небольшой календарь, на котором яркими чернилами были выделены некоторые дни. – Я собираюсь работать по два или три дня в неделю. Здесь я отметил выходные, когда смогу тебя навещать. Мы больше не будем незнакомцами. А теперь открой подарок.

В течение нескольких лет отец присылал Эмме подарки. Иногда медицинские книги, иногда украшения. Ей нравилось все, хотя она втайне мечтала о его присутствии рядом. Она разорвала оберточную бумагу и развернула запакованную в нее футболку, на которой было написано: «Я выжила в горах».

Эмма с минуту смотрела на надпись, а потом перевела взгляд на отца. В его глазах плясали веселые искорки, а губы подрагивали от еле сдерживаемой улыбки, и она рассмеялась.

Вместе со своим отцом.

И в это самое мгновение она ощутила внутреннее умиротворение. Она могла ехать, потому что все будет в порядке. Отец будет в порядке.

Только вот вопрос: будет ли в порядке она?

В тот вечер Стоун постучался в дверь Эммы. Это была их последняя ночь.

Эмма открыла дверь, и сразу стало ясно, что ей тоже не по себе.

– Привет, – сказал Стоун.

– Привет. Я не знала, что надеть для нашей… тренировки.

Ах да. Не свидание. Тренировка. Интересно, что она предпочитала играть словами, чтобы сдержать желание с головой окунуться в авантюру.

А что касается одежды… Она остановила свой выбор на простой белой кофточке, джинсовых шортах и сандалиях. Выглядела она весьма аппетитно, так что вечер Стоуна, просидевшего весь день за бумагами, начался весьма недурно.

– Ты услада для усталых глаз, Эмма.

Чуть раньше к Стоуну заезжал док, поэтому он знал, что отец и дочь провели некоторое время вместе. Только вот док не хотел продавать клинику, хотя и старался не показывать вида. Он был в добром расположении духа, а это означало, что встреча с дочерью прошла неплохо.

Но это означало и еще кое-то, о чем он догадался раньше. Эмма тщательно скрывала свое доброе сердце, но Стоун знал, что именно такое бьется у нее в груди.

Плохо, что у них совсем не было времени, чтобы получше изучить этот феномен, и впервые Стоун горько пожалел о том, что не нашел способа помочь доку уговорить дочь не продавать клинику.

– Трудный выдался день?

– Ветрянка и плановый осмотр младенца, – ответила Эмма. – Да, и еще Мисси Торнтон рассказала, что отец заплатил за мое обучение. Вот, собственно, и все.