— Договорились, — он улыбнулся ласково и нежно. — Если тебе удастся меня разочаровать, я так и поступлю. А раз уж я это пообещал, то с тебя желание!

— Что угодно, — ответила я абсолютно искренне. Я действительно сделала бы для Виктора все, что угодно. Абсолютно все.

— Мне очень нравится, что ты называешь меня полным именем, — сказал он. — Продолжай так и дальше, ладно? Никогда не зови меня Витей, хорошо?

— Как скажешь. И, пожалуйста, тоже всегда зови меня полным именем… если тебе не противно.

— Наоборот, мне очень приятно называть тебя Вероникой, — он снова улыбнулся заботливо и тепло. — Значит, договорились!.. А теперь пошли в кафе, раз уж ты ничего не имеешь против фастфуда!

Когда в нас верят, это дает нам крылья. А безверие убивает.

Мою первую учительницу звали Александра Николаевна. Это была настоящая красавица — не толстая, но и не худышка, с косой до талии, ямочками на щеках, алыми губками и сияющими голубыми глазами.

Только когда уже прозвенел мой последний звонок, мать рассказала мне, что на первом же родительском собрании и она, и Александра Николаевна решили поближе познакомиться с единственным отцом, пришедшим в школу, — сказочным красавцем, притом абсолютно непьющим. Победу тогда одержала моя мать — она умеет быть очень обаятельной, если захочет. Увы, и у нее дальше разговоров дела не пошли: отец-одиночка тогда уже встречался с девушкой, на которой вскоре женился. Однако Александра Николаевна все равно затаила обиду на мою маму и стала отыгрываться на ребенке. Ох, если бы я узнала правду раньше!..

Но я не знала — и искренне считала, что сама во всем виновата. Придраться ко мне по чтению и русскому языку было невозможно: я читала и писала лучше большинства одноклассников. Но точные науки мне давались хуже, и Александра Николаевна оторвалась сполна:

— Ну, это даже Макарова поймет!

— Макарова, проснись и снизойди до меня! При твоей неспособности к математике ты окончательно скатишься на двойки, если перестанешь слушать мои объяснения!

— Дорогие все! Сидим тихо и ждем, пока новый материал дойдет до Макаровой!

Видя такое отношение учительницы, одноклассники, разумеется, тоже надо мной издевались.

Я не жаловалась бабушке, потому что она уже умирала. Я не жаловалась матери: у нее хватало дел и без моих школьных проблем. Просто почти каждую ночь тихо плакала в подушку и считала себя полным ничтожеством.

Спасло меня лишь то, что математика была мне действительно интересна: приключения чисел по-настоящему завораживали. Но на «тройку» по этому предмету, с которой я окончила начальную школу, мои увлечения, разумеется, никак не повлияли.

Представьте себе мой ужас, когда выяснилось, что нашим классным руководителем стала математичка! Честно говоря, именно тогда я впервые задумалась о самоубийстве.

Знакомство с Еленой Брониславовной подтвердило мои худшие опасения. О таких, как она, говорят: «Ни кожи, ни рожи». Худая, изжелта-смуглая, некрасивая — настоящая ведьма! Говорила всегда очень строго, четко произнося каждое слово. Но после первой же контрольной Елена Брониславовна организовала дополнительные занятия по математике для всех неуспевающих учеников. Особенно просила приходить меня и Ваху — мальчика из семьи беженцев, который не очень хорошо понимал по-русски.

По итогам первого полугодия учебы у Елены Брониславовны я получила по математике «четверку» и ниже этой оценки никогда уже не опускалась. Вахтанг тоже так сильно улучшил свои знания и, соответственно, оценки, что все удивились. Отношение одноклассников к нам обоим изменилось в лучшую сторону.

А в самом конце шестого класса мы сдавали жутко важную — не помню точное название — итоговую работу по алгебре. Проверяла ее комиссия из четырех педагогов РОНО.

Ох, как же я волновалась тогда! Вроде бы все задания были понятными и давно известными; я знала, как их решать, но до жути боялась, что где-то что-то по своему обыкновению напутала.

Оценки за эту работу по алгебре нам должны были сообщить лишь в первых числах июня. А праздник последнего звонка завершился грандиозным школьным балом, куда я отправилась в весьма расстроенных чувствах: буквально тряслась от ужаса, что провалила работу по алгебре и подвела Елену Брониславовну, которая была ко мне так добра.

В самом начале вечера я заскочила в туалет и увидела там нашу классную, которая — невероятно, но факт! — курила. Я поздоровалась, с трудом скрывая удивление.

— Курение — очень вредная привычка, Ника, — сказала она негромко. — Не подражай мне в этом, ладно?

— Хорошо, — кивнула я.

— Ты великолепно выглядишь! — Елена Брониславовна улыбнулась, стряхивая пепел с сигареты и мрачное настроение — с себя. — Совсем скоро ты станешь замечательной красавицей!

— Ой, что вы… — Я смутилась, поскольку совершенно искренне считала себя уродиной. В следующем учебном году меня ждало приглашение в школу моделей, но тогда я этого еще не знала.

— Поверь мне! — Она снова улыбнулась. — Надеюсь, на балу ты оторвешься на всю катушку. Заслужила!

— Чем?! — Я насторожилась.

Елена Брониславовна вдруг рассмеялась и подмигнула мне:

— Пришли результаты контрольной! Их объявят только через неделю, но тебе скажу сразу. У тебя «пятерка», как и у Вахтанга. Кстати, порадуй его тоже, как увидишь, хорошо?

Я подумала, что ослышалась, и спросила дрожащим голосом:

— Это точно? В РОНО ничего не перепутали?

— Точно-точно! — Она снова рассмеялась. — Иди на бал и зажги там от души!

Я полетела словно на крыльях — и оторвалась на всю катушку. С тех пор по математике у меня были только «пятерки», даже несмотря на то, что в самый разгар следующего учебного года Елену Брониславовну со скандалом уволили и ее место заняла незаметная и бестолковая Лариса Александровна.

Вы спрашиваете, что случилось? У Елены Брониславовны обнаружили СПИД, и невежественные родители потребовали «прогнать развратницу, чтобы она не заразила невинных деток». То, что СПИД не передается через бытовые контакты, никого из возмущенных ревнителей нравственности не волновало.

А ученики растерялись — даже мы с Вахтангом. Сердцем все понимали — а умом верили словам взрослых. Никогда не прощу себе предательства! Никогда. Я ведь даже ни разу не навестила Елену Брониславовну после ее увольнения…

К счастью, эта история закончилась хорошо. Скандал с увольнением больного СПИДом педагога поднялся изрядный — долетел не только до Москвы, но и до зарубежных стран. Елену Брониславовну пригласили переехать в Израиль. Она согласилась, на новой родине быстро выучила иврит и теперь преподает математику в одной из школ Аш-Дода. Несколько лет назад вступила в брак с коллегой — преподавательницей музыки. Я иногда смотрю страницу Елены Брониславовны в соцсетях, но не комменчу. Не хочу, чтобы человек, научивший меня верить в себя, узнал, кем я стала. Может быть, если бы Елена Брониславовна продолжила работать в нашей школе, то помогла бы мне выбрать иной жизненный путь, более достойный уважения…