семидесятых. Да куча историй, когда людям крышу сносит, превращая в кого-то хуже зверей.

- Не так должно быть.

Я вновь посмотрела на Властителя. Он был погружён куда-то глубоко в свои мысли, сосредоточенно глядя на слабый свет в окнах особняка. Кажется, говорить бесполезно. Он, конечно, может в одиночку разнести на щепки этот дом, убив попутно всех работорговцев подряд, но, а дальше что? Что делать с девушками? Путь будет для них будет не близкий. И как он сам сюда попал? До столицы пару дней хода, а мы расстались всего пару часов назад.

- Знаешь, - я прокашлялась, а ногам действительно холодно, - у меня был знакомый, у которого был очень крупный бизнес, то есть дело. На него работало куча народа, его имя знали почти все, но потом всё пошло ко дну. Не знаю из-за чего, - Властитель, кажется, действительно немного пришёл в себя, под стопами ног стало тепло, - он боролся за своё дело, долго и упорно. А перед самым крахом, когда конец был неизбежен, он плюнул на попытки спасти своё предприятия и занялся людьми. Выписывал премии, давал безупречные рекомендации, распихивал сотрудников по конкурентам, в надежде, что те не пойдут ко дну вместе со своим главой.

- Ты так намекаешь, что я должен бросить пытаться?

- Нет, я так намекаю, что не надо задаваться вопросом что ты здесь делаешь, - голубые глаза сосредоточились на мне, - это нормально, пытаться сделать меньшее, когда большее пока не доступно.

- Непоследовательно.

- Между прочим, та история закончилась хорошо! Сила, блин, в людях, а не в самой силе. Вот только не ты должен этим заниматься, ведь знаешь. Наверное, самодурство в этом мире с рук не спускают, даже правителям. Можно просто людей прислать и арестовать тех ублюдков?

Гаярд как-то странно на меня посмотрел, будто что-то хотел сказать, но со стороны дома раздался жуткий женский крик.

Не сговариваясь, мы бросились бежать к особняку в окружении пылающих каменных багарнов. Босыми ногами я то и дело наступала на острые осколки льда и камней, но старалась игнорировать неприятные ощущения.

Гаярд что-то сделал руками на подходе к территории, от чего по периметру вспыхнула и погасла стена огня до неба.

Там определённо твориться что-то нехорошее: крик и ругань усилились. Гаярд вышиб дверь, не магией, а ногой. Влетев в стены, которые я бы век ещё не видела, мигом начала оценивать обстановку. Один из работорговцев, тот самый, который бил меня кнутом, тащил за волосы кричащую девушку. Хрупкая блондинка, со свежими шрамами на лице, задыхалась от плача, держась за руки ублюдка, пытаясь ослабить натяжение волос. Худенькие голые ножки безуспешно бились в попытках найти что-нибудь, за что модно зацепиться.

Кажется, мне тоже нужен был спусковой крючок, чтобы красная пелена застила глаза. На внутренней стороне ног девушки, совсем ещё молоденькой, была кровь, много крови.

Последнее, что я чётко запомнила, это гадкую ухмылку Фархана, и его слова: «Вернулась, сука». А дальше всё как в тумане…

Чёрная плеть, сотканная из Тьмы, ударила по груди работорговца. Два удара, и он захлёбывался в луже крови. За Властителем не следила.

Девушка в ужасе пыталась отползти от меня подальше. Не она нужна моей Темноте.

Под руку попалось что-то вроде кочерги. Краем уха слышу топот ног, разворот и у другого ублюдка разбито лицо. Тьма облизнулась, окутывая ещё живого человека Фархана.

Меня кто-то зовёт по имени. Отмахнулась. Здесь есть ещё. Испуганные глаза, вжавшийся комок – нет. Девушка мне не нужна. Тьма недовольно ворчит, отступая. Меня хватают сзади за руки, пытаясь связать. Мой друг, тень из другого мира. Я слышала его рык. За руки больше никто не держит, медведь стоит над мёртвым телом.

Слышу крик, наверху. Знакомый. Просачиваюсь. Чёрные глаза. Важны. Тьма не трогает её.

- Кадда, - ухмылка. Он нашёл меня в воде. Помню.

Вновь смотрю на девушку. Тьма облизывается, в утробе ребёнок.

Иду к ней. Мужчина пытается достать меня. Медведь ему не дает.

- Закрой глаза, - шепчу я Ноэль.

Всё прекратилось очень быстро. В ушах звенящая тишина, а на лице у меня ладони. Ладони Ноэль. Она плачет.

Я очень внимательно всматриваюсь в забытые черты, боясь, что это сон. Моя Ноэль. Она будто похудела ещё больше. Вся ей одежда – сплошная рвань. Губа лопнута от удара. Красивое, гордое лицо в кровоподтёках. Меня начинало трясти.

- Ноэль, прости меня, - я остро почувствовала вину за то, что так долго не приходила, - прости меня, пожалуйста.

Она стояла напротив меня, пытаясь успокоить. Я её напугала. В дверях стоял хмурый Властитель, а я всё пыталась оправдать себя, почему не приходила раньше. И никак не получалось.

Резко пришёл откат. Он с чувством вины обрушился шквалом, сбивая с ног, и я рухнула перед Ноэль на колени.

- Прости пожалуйста, - из глаз текли слёзы, от них было больно. Дышать было больно. – Прости меня.

Ноэль опустилась на пол, поглаживая меня по волосам. Она пела колыбельную, как когда-то, пока я захлебывалась слезами. Но теперь я знала про что она. Она была про ночь и свободу.

Очень быстро особняк заполнился людьми Властителя. Кругом была кровь. Много крови. Я помню, что это сделала я. И Тьма. Одного человека вообще не нашли, а некоторые были иссушены на столько, что превратились в мумии. А вот это точно не я.

Но все девушки остались живы. И Ноэль.

Я не могу смотреть на её живот. Она носит младенца от кого-то из этих ублюдков. Не могу объяснить, но меня это злит. Надо пытаться дышать глубоко. Чтобы вновь не сорваться.

- Скоро будет откат, Каддамах, - тихо произнёс Гаярд, когда мы вышли на улицу.

- Кажется, уже наступил, - дышать было действительно тяжела. Даже поднялась на трясущихся руках только со второй попытки. И то с помощью Ноэль, моей хрупкой Ноэль. Беременной. Я всё ещё не могу смотреть ей в глаза. Мне стыдно.

- Каддамах? – Удивлённо переспросила Ноэль. – Та самая Каддамах?

- Ты о чём? – Я всё же посмотрела на неё.

По красивому лицу скользнула та самая улыбка, грустная, но такая добрая. Надо брать себя в руки, не могу плакать каждый раз, когда смотрю на неё.

- Мы слышали про Каддамах. Девушка, что смогла вернуться!

- Мы думали, что её не существует, - подала голос одна из спасённых девушек, - ведь если спаслась она, то