была слишком удивлена и подчинилась, стараясь сохранять равновесие, пока он осматривал кожу, тихо присвистывая.

Потом он поднял глаза, обрамленные густыми загибающимися ресницами, опустил мою ногу и дотронулся до другой лодыжки.

– Эта тоже?

– Да, – ответила я, безуспешно пытаясь скрыть уныние. – И руки. – Я снова всхлипнула. – И локти.

Роудс, по-прежнему сидевший на корточках, взял меня за руку и, перевернув ее ладонью вверх, тотчас поморщился.

– Боже правый, откуда вы упали?

– Высота была небольшая.

Он озабоченно нахмурил брови, а затем внимательно осмотрел другую мою ладонь.

– Не обработали?

Он чуть приподнял мою руку и снова скривился. Я сняла лонгслив где-то за полчаса до падения. Останься я в нем, кожа бы так не пострадала. Но что уж теперь говорить!

– Нет. Именно поэтому я повернула назад. Ничего с собой нет. Ой, так больно!

Он медленно опустил эту руку, а затем поднял другую и тоже осмотрел локоть, а я, когда боль пронзила плечо, снова ойкнула.

– Похоже, я ушибла плечо, когда пыталась затормозить.

Он посмотрел мне в глаза:

– А вам известно, что делать это при падении категорически не следует?

Я недоуменно посмотрела на него и проворчала:

– Учту на будущее, когда буду падать лицом вниз.

Его губы слегка скривились. Он выпрямился и кивнул мне:

– Пойдемте, я провожу вас и помогу обработать ссадины.

– Правда?

Он покосился на меня, затем взял трекинговые палки и рюкзак, закинул лямки на плечи, а палки продел в перекрещивающие шнуры на спине, оставив руки свободными. И, повернувшись лицом к тропе, протянул мне руку.

Я помедлила, но подала свою ладонью вверх. По его лицу скользнуло выражение, которое я узнала не сразу.

– Я имею в виду ваш рюкзак. Я понесу его. Тропа не настолько широкая, чтобы спускаться вдвоем. – В его голосе слышалась странная хрипотца.

Не будь мне настолько больно и чертовски досадно, я бы смутилась. Но сейчас я только кивнула, пожала плечами и попыталась стянуть рюкзак. Но не успела я спустить лямку, как плечам разом стало легче: он сам снял его.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Пойдемте. До начала тропы полчаса ходу.

Я внутренне обмякла.

– Полчаса?

Мне казалось, максимум минут десять.

Он сжал губы и кивнул.

Сдерживал смех? Я бы не поручилась, потому что он развернулся и начал спускаться по тропе впереди меня. Но плечи у него явно подрагивали.

– Если захотите пить, дайте знать.

Это была первая из двух фраз, сказанных им по пути вниз.

Вторая звучала так:

– Это вы напеваете то, про что я думаю?

– Да.

Я напевала сингл Ферги «Большие девочки не плачут» и не стыжусь этого.

Дважды я споткнулась, и оба раза он оборачивался, а я натянуто улыбалась и делала вид, что все в порядке.

Как он и предсказывал, спустя полчаса, в течение которых я плелась на полусогнутых, а он шел прогулочной походкой, точно по асфальту, в поле зрения появилась парковка, и я чуть не прослезилась.

Мы сделали это!

Я сделала это.

Теперь, когда ссадины на руках и локтях подсохли, боль ощущалась сильнее. И с коленями, само собой, была та же история, только суставы так ныли, что заглушали любую другую боль.

Я двинулась было к своей машине, но Роудс взял меня за предплечье и направил к пикапу. Не говоря ни слова, он опустил задний борт, а затем обернулся на меня и похлопал по нему, а сам пошел к пассажирской двери.

Я остановилась у борта, раздумывая над тем, каким образом забраться внутрь, не опираясь руками.

В этом положении он и застал меня: пялящейся на кузов и мысленно прикидывающей, как не упасть на грудь и, переместившись по-пластунски, перевернуться на задницу.

– Да вот, пытаюсь понять, как… Окей.

Одной рукой он обхватил меня под коленями, а другой – за поясницу и посадил в кузов. Точно это было как нефиг делать! Я улыбнулась:

– Спасибо!

Я бы и сама справилась, но дорого внимание.

Это не отменяло того факта, что его поведение сбивало с толку, но раздумывать над этим я не собиралась. Я до сих пор не избавилась от воспоминаний о том, что он назвал меня красивой. И уже, вероятно, никогда не избавлюсь.

Он положил рядом походную аптечку, которую прежде держал под мышкой, и без лишних разговоров занялся моей ногой: развязал шнурки и за пятку стянул ботинок.

– Задержите дыхание. Я пропотела насквозь, и хотя вряд ли ноги пахнут, но кто знает.

Он метнул взгляд в мою сторону и, снова опустив голову, взялся за другую ногу.

Я вздохнула с облегчением. Это было приятно! Я пошевелила несчастными измученными пальцами и снова вздохнула, а он тем временем закатал мою штанину выше колена на ободранной ноге и так же осторожно – на другой.

Потом, взяв за икру, вытянул мою ногу так, что она оказалась прижатой к его бедру. Наклонив голову, осмотрел ее еще раз, а затем сделал то же самое с другой. Я молча наблюдала за его манипуляциями и, когда он начал копаться в аптечке, спросила:

– А что вы здесь делаете?

Не поднимая глаз, он вытащил пару упаковок и положил их мне на бедро.

Не на настил. Мне на бедро.

– Поступил сигнал о незаконной охоте. Я приехал проверить.

Он достал небольшую прозрачную бутылочку. Надев перчатки, снял крышку и взболтал жидкость.

– Я думала, охотничий сезон еще не начался…

По-прежнему не поднимая головы, он поднял мою ногу под углом и брызнул на колено прозрачной жидкостью. Она была холодной и немного щипала, но главным образом потому, что кожа была содрана. Хотелось надеяться.

– Не начался, но некоторым это не указ, – объяснил он, сосредоточившись на задаче.

Что ж, правдоподобно.

Но какова вероятность?..

Неужели Эймос сказал ему, что я здесь?

Он обработал второе колено – оно было оцарапано, но не так сильно.

– А вдруг у вас возникнут проблемы из-за того, что не пошли туда?

Я зашипела, потому что это колено тоже щипало.

Он покачал головой, отставил бутылочку и, взяв марлевую салфетку, промокнул под ранками, пытаясь высушить их. Потом положил на них пару других салфеток и закрепил пластырем.

– Спасибо, – тихо сказала я.

– Пожалуйста, – ответил он, на мгновение встретившись со мной взглядом. – Что сначала: ладони или локти?

– Лучше локти. А руки оставим напоследок, там будет больнее всего.

Он опять кивнул, взял меня за предплечье и начал процедуру с раствора. Промакивая под ссадиной, он тихо спросил:

– Почему вы пошли одна?

– Потому что у меня нет компании.

Его голова была опущена, и я разглядывала его невероятные волосы, в которых идеально сочетались серебряные и каштановые пряди. Так седеть – это же просто обзавидоваться! Мне, по крайней мере, было завидно.

Почти фиолетовые глаза снова стрельнули в мою сторону, когда он что-то прикладывал к локтю.

– А вам известно, что ходить в горы одной небезопасно?

В нем говорил отец и егерь.

– Да. – Я действительно знала. Пожалуй, лучше многих. – Но у меня нет другого выбора. Я написала дяде о том, куда пошла. И Клара знает. – Я наблюдала за его лицом. – И, когда уезжала утром, Эймос