Кайку достала из мешка маску и покрутила ее в руках. В глаза бросилась беззаботная, непочтительная ухмылка, застывшая на красно-черном лице. Из-за этой вещи погибла ее семья. Из-за нее разрушен храм Эню, а его священников зарезали, как свиней.

Кайку перевернула маску и внимательно рассмотрела ее. Она держала в руках маску Истины. И, если верить легендам, этот предмет должен показать дорогу к тому месту, где был изготовлен. К таинственному монастырю, в котором жили ткачи.

Девушка тянула время, страшась последствий, о которых предупреждала Мисани. Руки холодели от прикосновений к деревянному лику, который приносил владельцу безумие и смерть. Но она сделала свой выбор еще тогда, когда решилась покинуть пещеру, и промедление не приносило облегчения.

Время пришло. Кайку с замиранием сердца надела маску. И то, что произошло, пожалуй, даже разочаровало. Потому что ничего не произошло. Почти ничего. Она не умирала, не сходила с ума. От маски исходило ощущение тепла, которое успокаивало воспаленную кожу. Казалось, у нее образовался новый слой кожи, и это доставляло ошеломляющее удовольствие, подобное тому, что испытываешь, погружаясь в складки мягкой кровати. Через некоторое время исчезло и это ощущение. И девушка мысленно обругала себя за собственную глупость и напрасные переживания.

Она продолжила путь. Кайку не знала, распознает ли знаки, которые подаст маска. Какое-то время девушка вообще сомневалась, что деревянный лик способен подсказать дорогу. Вспомнились слова Кайлин о том, что маска начнет работать лишь вблизи монастыря. Но сколько до него еще идти и в каком направлении? Он мог находиться и с другой стороны гор!

Кайку мысленно встряхнулась. Нельзя так думать, это не принесет никакой пользы. Она отправилась в путешествие, чтобы испытать веру. И теперь вера необходима, чтобы выдержать его. Кайку надеялась, что поставив ее на эту дорогу, Оха не оставит странницу. Но кому ведомы пути богов, и какое им дело до простых смертных, которых можно забыть по прихоти или капризу?

С каждым днем дела шли все хуже и хуже. Запасы еды почти истощились. Уходя из пещеры, девушка не взяла ни крошки из провизии, хранившейся в мешке Мамака. Она поднималась все выше и выше в горы, не разбирая дороги, надеясь лишь на то, что боги укажут путь.

Все чаще встречались странные маленькие существа, настолько медлительные, что их можно было поймать руками. Но девушка не могла питаться плотью порченых животных. В отчаянии она попробовала мясистый корень, который торчал из трещины у основания камня, разбивавшего горный ручей на множество маленьких водопадиков. Горьковатый на вкус, он вызывал тошноту. Но это была хоть какая-то еда. Девушка не отваживалась есть что-то другое. Деревья и растения, исковерканные болезнью, казались опасными, и Кайку боялась отравиться. Она наломала связку веток для костра, но дрова почти не горели, и только после часа стараний ей удалось развести крохотный огонь. Тепло, которое давало небольшое пламя, не стоило затраченных на него усилий.

К следующему утру мясистый корень был полностью съеден, и девушка потратила большую часть дня, добывая себе продовольствия. Это сильно замедлило ее продвижение.

Становилось все холоднее. Теперь Кайку поднималась на высокие остроконечные вершины, где мороз превращал в пыль каменистую землю, сверкавшую в солнечном свете. Девушка куталась в плащ, но холод, казалось, просачивался в каждую щелочку, каждую дырочку. И стоило остановиться больше, чем на несколько минут, как зубы тут же начинали отбивать дробь. Стараясь согреться, Кайку набила одежду травой и листьями с резким горьким запахом.

Дважды девушка чудом избежала гибели, руководствуясь каким-то инстинктом, предупредившем ее о хрупкости каменного карниза. Еще несколько раз успевала спрятаться, дрожа от страха, когда огромные косматые человекообразные существа шли мимо или останавливались рядом с ее убежищем. Их серые силуэты угрожающе маячили на фоне хмурого, неприветливого неба. Неизвестные звери выли и лаяли по ночам. Кайку сжималась в комок и глубже забивалась в очередную щель, которая заменяла убежище. Но, что самое удивительное, находясь рядом, ни один не причинил девушке никакого вреда. Она видела лишь тени, двигавшиеся по склонам или скрывающиеся в ложбинах. Время от времени над головой скользили вороньи выродки, но уродливых птиц, похоже, не интересовала спотыкающаяся внизу фигура.

«Это мое испытание, – повторяла Кайку, как молитву, и эти слова помогали держаться на ногах и метр за метром продвигаться вперед. – Это мое испытание». На какой-то миг сознание помутилось, а когда она пришла в себя, молитва зазвучала по-другому: «Я это заслужила. Я это заслужила».

В этот самый момент пришло понимание истинной причины, заставившей покинуть пещеру и шагнуть в бурю. Голод и истощение очистили сознание от посторонних мыслей. Здесь среди суровых скал, потная, скверно пахнущая, чувствующая себя животным, а не женщиной, Кайку обрела ясность ума и познала свою сущность.

Девушка ненавидела себя.

«Я – порченая. И мне нужно платить за это снова и снова, пока боги не решат, что я расплатилась сполна».

Спустя день разразилась, застав Кайку врасплох, снежная буря. Поблизости не оказалось никакого убежища, и девушке просто негде было укрыться от вихря. Она чувствовала дыхание смерти, от которого леденело все внутри. Губы посинели, а загорелая кожа стала бледной. Мышцы свело жестокой судорогой. Крошечные кристаллы льда, выросшие на ресницах, обрамляли воспаленные глаза. Ее бил озноб. Потом показалось, что холод отступил. Зыбкая тяжесть сна навалилась на Кайку, и сознание почти покинуло несчастную.

Если я засну, то умру, сказала себе девушка, собирая жалкие остатки сил. Нужно что-то сделать. Что-то такое, для чего она была предназначена… что-то… что-то…

И тогда Кайку увидела свет. Она заморгала, не веря своим глазам. В пещере горел костер. Пренебрегая опасностью, девушка двинулась на красноватые отблески. В голове билась лишь одна мысль: тепло означает жизнь. Ружье, которое она использовала как посох, бесцельно повисло в оцепеневшей руке, оставляя в снегу глубокую борозду. Кайку почуяла запах готовящегося мяса, и голод заставил ускорить шаги. Спотыкаясь и падая, путница почти ползком преодолела последние несколько метров и ввалилась в пещеру.

У костра кто-то сидел. Но очертания были настолько неясными, что затуманенный мозг Кайку не мог понять, кто это. Неожиданно фигура пошевелилась… сверкнул длинный серп… Девушка наблюдала за происходящим точно во сне и опомнилась, услышав громкий возглас и заметив стремительное движение нападающего. Подчиняясь инстинкту самосохранения, Кайку подняла ружье. Серп лязгнул о дуло, и оружие, дрогнув в озябшей руке, отозвалось оглушительным выстрелом. Что-то теплое и тяжелое врезалось в девушку. В звенящей тишине оба повалились в снег. Кайку, ошеломленная выстрелом, даже не понимала, что случилось.

Она лежали в снегу до тех пор, пока неприятный запах того, кто навалился сверху, не привел Кайку в чувство.

Девушка ощутила, как теплая волна распространяется по телу. Долгожданное тепло! Кайку медленно освободилась от навалившейся тяжести, даже не задумываясь, что это, почему оно напало на нее и почему прекратило двигаться. Подползла к огню. Жар костра заставил согревающуюся кожу зудеть и чесаться, но она долго терпела, не в силах отодвинуться. Наконец руки отогрелись, и Кайку смогла схватить жарившееся на костре существо размером с маленького кролика. Сорвала с лица маску. Порченый зверек или нет, ей было уже все равно. Девушка жадно вонзила зубы в полусырое мясо. Кровь животного побежала по подбородку, чтобы соединиться с кровью неизвестного, впитавшейся в плащ на груди и шее.