Когда все вышли, судья подошел к Жерому Фандору и, глядя ему в глаза, спросил:

— Ну и?..

— Ну и, — повторил журналист, — если вы произведете обыск там, где я вам указал, вы найдете в комоде, под грудой белья, видите, я уточняю даже место, кусочек мыла, завернутый в батистовый платочек. Возьмите это мыло, господин судья, осторожно отнесите его на антропометрическую экспертизу, и, спустя несколько минут, господин Бертильон, специалист в этой неоспоримой науке, скажет вам, что на нем имеются четкие отпечатки пальцев Доллона.

Это было настоящей театральной сценой…

Судья прерывисто дышал.

Элизабет Доллон, снова упав в кресло, с которого она с трудом поднялась, больше не рыдала, а с ужасом смотрела на двух мужчин широко раскрытыми от удивления и испуга глазами. Сидящий за столом секретарь в очках непрерывно записывал, стараясь изо всех сил, все подробности сцены, при которой он только что присутствовал.

Наступила продолжительная тишина.

Господин Фюзелье снова сел за стол. Жером Фандор, казалось, заново обрел хладнокровие, и на его губах, обрамленных тонкими усами, появилась насмешливая улыбка, а его рука искала руку Элизабет Доллон, чтобы выразить ей чувство симпатии, которую он не переставал испытывать к ней.

Написав несколько строк на заранее приготовленном бланке, господин Фюзелье нажал кнопку звонка.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите, — сказал секретарь.

Двое муниципальных гвардейцев вошли в кабинет.

Господин Фюзелье встал и, знаком показав военным подождать, обратился к девушке:

— Хотите ли вы, мадемуазель, что-нибудь сказать по поводу сделанных господином Жеромом Фандором заявлений? Ответьте мне, пожалуйста, действительно ли вас навещал ваш брат?

Элизабет Доллон, разрываемая сильнейшими впечатлениями, с комком в горле, безуспешно силилась что-то произнести. Наконец в отчаянном усилии она пролепетала сдавленным голосом, не отвечая на вопрос судьи:

— Что?! Да вы все здесь с ума сошли!

И поскольку она больше ничего не добавляла, господин Фюзелье, становясь все более официальным, объявил:

— Мадемуазель, до получения более полной информации я считаю для себя неприятной обязанностью арестовать вас. Стража, проводите обвиняемую.

Элизабет Доллон попыталась было сопротивляться, увидев, что ее окружают и берут под руки два представителя власти. Она собиралась кричать, протестовать, но спокойный и, как ей показалось, смягчившийся взгляд Жерома Фандора остановил ее.

Девушка, озадаченная, неподвижная, казалась совершенно безвольной. Впрочем, она ничего не понимала в поведении того, кто до недавнего времени был ее защитником. Разве не доверяла она ему, разве не была предупреждена, что не следует ничему удивляться и быть готовой ко всему?

Элизабет Доллон, ошеломленная, пошла нетвердой походкой. Сюрприз, если это был объявленный сюрприз, был действительно впечатляющим…

После того как господин Фюзелье ушел, Жером Фандор догнал на бульваре госпожу Бурра, потрясенную и взволнованную драматичным событием, невольным свидетелем которого она только что была.

Отпустив камердинера, она намеревалась сесть в автобус, который должен был отвезти ее в Отей. Догнав госпожу Бурра, Жером попросил разрешения проводить ее. Пожилая дама не возражала, а скорее наоборот, была рада возможности поговорить с журналистом и, будучи любопытной, как все женщины, испытывала жгучее желание как можно больше узнать о необычной драме, в которой она оказалась невольно замешанной.

Когда же хозяйка семейного пансиона и Жером Фандор приехали в Отей, она так ничего конкретного и не узнала, так как журналист на все ее вопросы давал лишь уклончивые ответы.

Одно было несомненно — госпожа Бурра считала Жерома Фандора самым любезным мужчиной на свете и была готова, насколько это в ее силах, помогать ему.

Госпожа Бурра непременно захотела принять Жерома Фандора у себя.

Она посетовала на неприятности, приносимые этим делом ее размеренному и мирному существованию. Конечно же, летом жильцов было меньше, иногда всего лишь двое-трое. В этом году посетители были еще более редкими, а этот несчастный случай или попытка убийства мадемуазель Элизабет Доллон, несомненно, испугает возможных жильцов ее пансиона. Пожилой парализованный господин, находившийся здесь во время драмы, на следующий же день выехал. Жильцов больше не осталось. Дом был пустым.

Они проговорили допоздна, даже не подумав об ужине. Впечатления от недавних событий отбили у них аппетит.

Убедившись, что камердинер Жюль и кухарка Мариан были в своих комнатах, госпожа Бурра проводила Жерома Фандора к выходу.

Было около девяти часов вечера. Опускавшаяся ночь набросила на здание загадочное покрывало темноты…

— Вы найдете дорогу? — спросила госпожа Бурра, — которой не очень хотелось провожать журналиста и возвращаться через парк.

— Конечно же, мадам, — сказал Фандор, смеясь. — Умение ориентироваться — часть моей профессии.

Госпожа Бурра добавила:

— Выходя, не забудьте сильно потянуть на себя решетку, разделяющую двор и улицу. Если она будет закрыта, мы будем в безопасности. Никто не сможет открыть ее снаружи.

Пожимая руку пожилой дамы, Жером Фандор пообещал ей сделать все так, как она сказала. И после того, как шум его шагов по гравию затих, раздался звук с силой закрываемой калитки и наступила абсолютная тишина, госпожа Бурра окончательно убедилась в том, что ее гость ушел.

Но это было далеко не так. Жером Фандор, действительно, с шумом закрыл калитку, но остался на территории парка, неподвижно стоя у ворот, почти не дыша, пристально вглядываясь в темноту, не желая никоим образом выдать свое присутствие.

Так он стоял в течение минут двадцати. Убедившись в том, что вошедшая в дом госпожа Бурра опустила жалюзи и погасила свет, Фандор потер руки:

— Теперь дело за мной!

Тихонько передвигаясь вдоль стены, Жером Фандор осторожно добрался до дома.

На втором этаже он сразу же узнал окно комнаты, в которой жила Элизабет Доллон, и с радостью заметил, что оно было приоткрыто.

— Сегодня удача ко мне поистине благосклонна. Мне все удается, и все складывается в мою пользу. И даже, — добавил он, осматривая водосточную трубу, которая поднималась вдоль стены и проходила вблизи заветного окна, — провидение и архитекторы предоставили в мое распоряжение роскошную лестницу, которую я без труда одолею, даже не будучи очень ловким.

Переходя от слов к делу, журналист, привыкший к спортивным упражнениям, быстро поднялся к окну комнаты Элизабет Доллон, помогая себе руками и ногами. Он ухватился за выступ окна и подтянулся на руках. Две секунды спустя он уже был в комнате…