– «Хорошую религию придумали индусы»? – напел Али.

– Вот-вот. В точку.

– Говоришь, каждые два-три месяца. А когда это было последний раз, помнишь? А то я что-то внимания не обратил.

– Как не помнить, – проворчал Эл и достал из внутреннего кармана записную книжку, обтянутую кожей, пролистал по торчащим закладкам и только потом открыл блокнот на нужной странице.

– Склерозник? – Али кивнул на книжицу.

– Что написано пером… Как раз месяц назад загорались.

– Месяц назад… Месяц назад Кярим как раз и отправился на остров. Сказал, что бандитов там точно не будет. Юсфаис[40] братишка… Он был уверен на все сто, что на острове никого не будет!

– Ты хочешь сказать, что огонь в башнях и бандиты как-то связаны? Но кто же тогда включает там свет? Ведь Башни относятся к…

– К Союзу! Эх, Эл! Если бы у нас было еще время и возможность, то мы бы распутали этот клубок. Что-то мне не нравится это все. Тайна, нехорошая какая-то тайна.

Друзья проговорили до самого утра и даже не заметили, как на горизонте заалело проснувшееся солнце. Наступал новый день.

* * *

За всеми перипетиями последних суток Али так и не удосужился спросить у Вадима про Зухру. А тот, в свою очередь, так и не решился признаться другу, что его люди опоздали и Зухра теперь у бандитов.

Амир пытался успокоиться и взять себя в руки. И не мог.

– Амир, ты сегодня опять кричал во сне.

Кьяра уютно расположилась в огромном мягком кресле, поджав под себя босые ноги и укрывшись пледом. Какая же она красивая, или это ему просто кажется? Для любящих глаз прекрасно все, даже этот неправильной формы мизинчик на левой ноге. Господи, ну почему? Почему он не может бросить все, забрать любимую и уехать. Да хоть к тем же огнепоклонникам! Ни его, ни женщину никто не знает в лицо. Как хочется спокойствия. Жизни, где тебе не надо ежесекундно доказывать свое первенство. Сходить с ума от разной ерунды.

– Ничего, это пройдет. Вот решим проблему, и пройдет.

– Мне кажется, что мы ее уже никогда не решим.

Кьяра поднялась с кресла, подошла к шкафу и стала одеваться.

– Ты куда?

– Хочу прогуляться. Душно. Заодно с народом поговорю. На людей не только орать надо, про кнут и пряник слышал?

– Пряник им от меня нужен, а не от тебя, женщина. Не примут.

– А это смотря как подать.

– Ты красивая, я говорил это тебе?

– Говорил. Сто раз говорил, – Кьяра обняла мужа и чмокнула в щеку. Получилось смешно и как-то по-детски. – Слушай, тебе не приходило в голову полечиться?

Амир резко отстранился от жены, убрал от себя ее руки.

– Я не сумасшедший, тема закрыта!

Женщина молча отошла. Да, поговори вот с таким… Придется самой как-то выкручиваться.

– Вестей с материка не было еще? Пора бы.

– Сам жду. По расчетам, на полсуток опаздывают. Правда, море штормило, но это никого не оправдывает.

Вот так вот, раз – и с небес на землю.

– Погоди, я с тобой!

– Шухер наводить? – Кьяра грустно улыбнулась.

– Тонус поддерживать!

* * *

Если и можно было как-то назвать то, что происходило сейчас на Артеме, то лучшего определения, чем режим чрезвычайной ситуации, не найти. Подозреваются все! Презумпции невиновности нет. Амир затянул гайки до предела: никаких вольностей, никаких увольнений на берег, а в свободное время – спортзал и тир. До кровавого пота, до изнеможения. «Народ» роптал, но очень тихо: все знали, что атаман быстр на расправу, попасть под горячую руку не хотелось никому.

В «качалке» едко пахло потом – филонить никому не удавалось: Максуд за порядком следил строго.

– А тебя, господин надзиратель, общий распорядок не касается?

Максуд с удивлением оглянулся на голос: он не слышал, как Амир вошел в помещение.

– Что уставился?! Повторяю: почему прохлаждаешься? Почему не вместе со всеми?!

– Так…

Амир поймал себя на мысли, что его несет, но сдерживаться не стал. В конце концов, бешенство должно найти выход, иначе он просто взорвется.

Бедняга Максуд то покрывался красными пятнами, то бледнел. Он даже не слышал тех упреков, что – нет, не выкрикивал, Амир вообще не повысил голоса, – а выговаривал ему командир. Мало того, что они были абсолютно незаслуженные, обиднее было то, что его отчитывали перед подчиненными. Обидно и еще – унизительно.

– А эти твои где, посыльные? Когда они должны были вернуться? Может, не такие они и надежные? Может, ты мне дезертиров подсунул?

Максуд аж потом холодным покрылся: парням, посланным за Али, он доверял как себе, и мысль про их предательство даже не приходила ему в голову. А тут вдруг пришла: уж слишком долго они задерживались! Если это окажется правдой, ему, Максуду, лучше самому пойти и застрелиться.

Амир между тем ушел. Он выпустил пар, но желаемое успокоение не пришло. Напротив, его раздражало все. И он прекрасно понимал, почему: впервые дела шли не так, как хотелось ему. Все, что он задумывал, натыкалось на непреодолимую стену. И он не мог понять – почему? И еще эта мерзенькая мысль про крысу. Ну, допустим, пароль этому Кяриму сказал Али. Но Али-то откуда его узнал? От кого и как?

Тогда, в свой последний визит на берег, он выведал у Мамеда все про этого Али. Все, что тот знал. И вышло, что не знал он ничего! Серая мышь, ничем не выделялся, работал. Кафе его славилось, и все. Никаких зацепок, ничего про знакомства с его людьми.

Загадка, которую еще надо разгадать. Так ли уж надо?

* * *

Новый день принес с собой дурные вести.

Максуд не сразу решился доложить командиру о том, что произошло. Он благодарил Аллаха, что нарушил приказ Амира и велел все новости сообщать сначала именно ему. Рисковал, ой как рисковал.

– Господин, плохие вести.

Дуг, верный пес Максуда, старался говорить тихо: мало ли, уши есть везде.

– Мы опоздали.

– Как так вышло?

Дуг пожал плечами:

– Ну…

– Нет, ты уж давай в подробностях! Как лохануться удалось!

– Да словно все против нас! Сначала баркас заглох, мы в город только вечером попали. Решили ночью не соваться, шуму много. А утром никого не застали.

– Шайтан! Ты хоть понимаешь, что это значит?

– Да, господин. Но мы не пустые вернулись, привезли с собой жену этого Кярима.

– И на кой она тут нужна?