– Дедушка.

Ах ну да. Военный герой.

Рыцарь указал на стеклянную витрину, стоящую на столе у двери:

– Это все его медали. Старпер был крутым.

Я заметила, стараясь не обращать внимания на дедушкины медали, что нигде не было ни клочка скинхедской пропаганды или каких-то причиндалов. Все, кого я знала, украшали свои спальни тем, что им нравилось, тем, к чему они себя причисляли. Комната Ланса была полна всякой панк-рок-дряни. Моя комната была полна панк-рок-дряни, вырезок из журналов о супермоделях, моих рисунков аниме, рисунков Рыцаря и фотографий друзей. Комната Рыцаря была полна оружия. И зверей. И доказательств того, что когда-то в этой семье был мужчина, с которого он мог брать пример.

Я подошла к клеткам у окна.

– А это у тебя кто?

Рыцарь откинулся на кровать, приподнялся на локтях и сказал:

– Это Игор, Банана и Свити.

– О, дай угадаю. Игор – это игуана, Свити – змея, а Банана – канарейка.

– Банана – это змея, потому что она желтая, и я назвал ее так, когда мне было лет семь. Свити – это попугаиха. Она была мамина, но я забрал ее сюда, потому что Кэнди, тупица, вечно оставляла клетку открытой, и чертова кошка едва ее не съела. А Игор, да – это игуана. Она стерва.

Девочки. Они все были девочки. Маленькие беззащитные девочки, которых он посадил в клетки и защищал от опасности.

Желая развеять его настроение, я сказала:

– Слушай, у меня же твой рождественский подарок! Я подумала, может, ты захочешь открыть его заранее, потому что завтра я буду с семьей.

Это сработало. Улыбнувшись, Рыцарь сказал:

– Ладно, но тогда ты сперва откроешь мой. – Он вскочил и скрылся в шкафу. Через секунду он вытащил большую коробку.

Мы сели рядом на кровать, и Рыцарь вручил мне подарок. Конечно, вместо обертки он нарисовал черным маркером на коробке огромный, похожий на татуировку бант в натуральную величину.

Талантливый черт.

Я открыла коробку и вытащила пушистое, ужасно мягкое одеяло леопардовой расцветки. Оно было таким же мягким, как кожа на башке у Рыцаря. Почти.

Рыцарь сказал:

– Я нашел его в «Трэше». Оно напомнило мне твою сумочку. И тебе вечно холодно, так что оно будет греть тебя, когда меня нет рядом.

Оу-у-у-у-у-у.

Я поблагодарила его, громко поцеловала, одним движением развернула одеяло и накинула себе на плечи. Это было божественно.

Сунув руку в свою сумку, я вытащила гораздо меньшую коробку, которая, конечно, была разукрашена по самое некуда. «Пьер Импорт» поручил мне рождественскую упаковку покупок – возможно, потому, что это отвлекало меня от перестановки вещей в витринах, – так что подарок Рыцаря был весь обмотан краденой бумагой, лентами и бантами.

Сам подарок я заказала в интернете на следующий день после потери девственности. Когда Рыцарь наконец справился со всей упаковкой, он посмотрел на меня с непроницаемым выражением.

– Это вместо той, что я испортила, – заверещала я, еле скрывая возбуждение. – Я ее из Англии заказала.

Рыцарь поднял белую майку с лого группы, напечатанным на груди, и ухмыльнулся.

– Спасибо, – сказал он. – Но оригинал мне нравится больше.

У меня вытянулось лицо.

– Ой. Я думала, я нашла такую же. Прости.

– Ты и нашла, – сказал Рыцарь, сунув руку под подушку. – Но эту я люблю больше. – С этими словами он вытащил испачканную в крови майку, которую подстелил под меня на кровать Колтона неделю назад.

– Фу! Рыцарь! Ты что, спишь с этой пакостью? Это гадко!

Не обращая на меня внимания, Рыцарь поднес к лицу самое большое пятно цвета ржавчины и принюхался.

Я зарылась лицом в одеяло, чтобы он не заметил, как я краснею. Почему что-то такое гадкое вызывает во мне такую радость? Рыцарь отвел от моего лица пушистую ткань и сказал:

– Майка мне очень нравится. Спасибо.

– Я люблю тебя, – сказала я, укрывая одеялом нас обоих.

Мы валялись на кровати, целуясь и обнимаясь, целуясь и обнимаясь, до тех пор, пока мои ботинки не полетели в разные стороны, джинсы не оказались на щиколотках, а голова Рыцаря – у меня между ног под таким же пушистым одеялом леопардовой расцветки.

Он спросил меня, доверяю ли я ему, перед тем как войти в меня. Я еще подумала, что это странно, потому что в последний раз он задавал этот вопрос перед тем, как лишить меня девственности. И я не жалела ни секунды – хотя мне до сих пор было больно писать и подниматься по лестнице, – так что я кивнула и снова раздвинула перед ним ноги.

Конечно, к моменту оргазма я напрочь забыла про этот вопрос. Я и имя-то свое едва не забыла. Пока не услышала знакомое щелканье открывающегося ножа-бабочки, чтоб быть точной.

Бли-и-и-ин!

Я почувствовала укол ножа во внутреннюю сторону бедра, но, прежде чем я успела ощутить боль, губы Рыцаря уже были там, успокаивая, а его пальцы занялись траханьем. Все эти ощущения, собранные в бутылочное горлышко – боль, наслаждение, страх, желание – и борющиеся в моем мозгу за внимание, привели к короткому замыканию во всем теле. Я задергалась, как провод под током, и у меня из глаз посыпались искры.

Когда я пришла в себя, Рыцарь надел презерватив и вернулся в мое тело. На губах у него была кровь, к чему я уже начала привыкать, а в ледяных глазах – безумие.

Когда он вонзился в меня, градус моего наслаждения-боли только усилился. Да, было больно, но я и к этому начала привыкать. И не могла насытиться.

Я сорвала с нас майки, чтобы почувствовать его кожа к коже. Дверь его комнаты была раскрыта настежь, но мне было плевать. Мне было плевать на все, что не было Рональдом МакНайтом, поглощающим меня всю.

Рыцарь поднялся и сел на колени, подняв меня вместе с собой так, что я оказалась верхом на нем посреди кровати. Его вампирский рот вцепился в мой, и от вкуса всех дурных вещей сразу на его языке я чуть не спятила.

Просунув между нами руку, Рыцарь провел пальцем по свежему порезу и мазнул каплей крови по моему светлому, розовому соску. Я поглядела, как он слизывает ее, и тут же снова кончила.

Когда мы пришли в себя и снова натянули одежду, Рыцарь сказал:

– Обещай, что скажешь мне, если тебе будет больно. Ладно? Или если я буду пугать тебя, или если тебе будет неловко. Ты должна пообещать.

– Если честно, – сказала я, застегивая джинсы. – Раз уж ты об этом спросил, то мне было неловко, что твоя канарейка все это видела.

Рыцарь махнул на меня своей новой майкой и рассмеялся:

– Но это же попугай.

Он натянул майку и шагнул к клетке.

– Она и говорить умеет. – Постучав по решетке, он попросил птичку: – Свити, скажи «Биби, привет».