человека болезнь, а в конце концов кусал свои щеки, чтобы наполнить рот кровавой слюной. Он выплевывал пух в миску с кровью, которую он тоже якобы высосал из очага болезни, и, ополоснув червя, показывал всем собравшимся в качестве доказательства того, что он изгнал иточник боли и болезни. Порой в лечении одного человека пробовали свои силы сразу несколько шаманов, и те, чье выступление оказывалось неудачным, теряли лицо, подобно вождю, которого превзошли в борьбе за медь. Они были сломлены и умирали от стыда или же объединяли силы и убивали своего успешного противника. Вполне допускалось, что поверженные соперники убьют победившего их шамана. За его смерть не мстили, поскольку он мог не только лечить, но и наносить вред, и будучи колдуном, он не имел права требовать защиты.

Шаманизм в квакиутль находил параллели с нерелигиозным соперничеством и еще в одном направлении, связанном с фамильной символикой и подтверждением титулов. Посвящение в общество каннибалов сопровождалось специально разыгранным по такому случаю представлением, а обретение видения, которое среди других народов считалось личной встречей человека с духом, здесь превратилось в формальную догму. Также и в шаманизме: человек перестал уделять внимание умилостивлению духов и сосредоточился на том, чтобы овладеть различными трюками и воспитать себе сообщников, которые будут с особым рвением убеждать народ в истинности его слов. У каждого шамана был помощник, которого можно скорее назвать шпионом. Его задачей было смешаться с толпой и докладывать своему хозяину о том, в каких частях тела больные испытывают боль. Затем, когда шамана вызывали для лечения, он демонстрировал свои сверхъестественные силы тем, что все свое внимание направлял на нездоровый орган. Также шпион всегда докладывал, если кто-то жаловался на недомогание. Таким образом, каждый раз, когда шаманы занимались лечением больного, они показывали свою силу, предсказывая, что его душу необходимо исцелить. Шпионы преодолевали большие расстояния, чтобы доставить вести, которые, как полагалось, были посланы духами.

Уловки шаманов и их шпионов были предметом заботы как для самих шаманов, так и для всего племени. Многие народы верят, что сверхъестественная сила находит свое выражение в трюках, которые совершает человек. Квакиутль считали иначе. Лишь доведенный до отчаяния шаман, воистину Благо над всей землей, признавался, что ловкостью жонглера заставил свою воронью погремушку клюнуть свою руку. Тогда людям открывалось, что «он простой человек, и все, что он делал, пока был шаманом – притворство». Он с позором удалялся и в течение года сходил с ума. Если кто-то замечал, что шаман мошенничает, его ожидал тот же разгром. Один знахарь вынимал из-за ворота чучело белки и делал так, словно она бежала по его руке. После того, как он с ней станцевал и показал всем, что может ее оживить, его помощник, тайно сидевший на крыше, сдвигал в сторону доску и в образовавшееся отверстие спускал вниз веревку, которую шаман накидывал на белку, и та взлетала вверх к крыше. Затем шаман звал ее обратно вниз. Зрители заметили, что, когда шаман собирался позвать белку, он всегда стоял на одном и том же месте. Кто-то поднялся на крышу и обнаружил, что в одном месте лежала лишь одна маленькая тонкая дощечка. Шаман забрасывал свое дело, переставал показываться людям, и воистину Благо над всей землей умирало от позора. Таким образом, во время своих выступлений квакиутль обычно прибегали к скрытым приемам, и если их обнаруживали, это было равносильно поражению на потлаче.

Как и всякий вождь, шаман был обязан подтверждать право на обладание своими привилегиями. Плата за исцеление, как и во время любого другого случая передачи имущества, зависела от богатства и положения семьи больного. Как говорили квакиутль, шаманизм служил «легким способом нажить себе имущество». С его помощью можно было получить привилегии и повысить свой статус без необходимости быть наследником или купить их.

Однако в квакиутль даже привилегии шамана, как и все остальные, можно было купить или унаследовать. Очевидно, что шаманским трюкам необходимо было обучиться, и за обучение нужно было платить. Невозможно выразить, как часто сверхъестественные силы передавались по наследству. Порой мужчины посвящали сыновей в шаманы, а сами отходили от дел и удалялись на время в леса, как это делали танцоры из общества каннибалов. Великий шаман Глупец изверг из своего тела кристалл кварца и бросил его в своего сына, который отныне стал шаманом еще более высокого ранга. Такой жест, разумеется, лишил отца права быть шаманом.

Поведение индейцев Северо-западного побережья всегда диктовалось в первую очередь желанием показать свое величие и неполноценность соперников. Все это сопровождалось нескрываемым самовосхвалением, глумлением и оскорблением соперников. У этой картины есть и обратная сторона. Как сильно квакиутль стремились к превосходству, так же сильно они боялись оказаться смешными или пережить оскорбление. Они понимали лишь одну гамму эмоций, лежащую между торжеством и позором. Экономический обмен, бракосочетание, политическая жизнь и религиозные практики протекали на языке оскорблений. Однако даже вышеперечисленное дает лишь частичное представление о том, с какой силой этот ужас перед позором определял их поведение. Такая модель поведения свойственна народам Северо-западного побережья и в отношениях с внешним миром, и с силами природы. Любой несчастный случай нес в себе позор. Если кто-то повредил себе ногу выскользнувшим из рук топором, ему необходимо было незамедлительно смыть с себя этот позор. Если у кого-то опрокинулось каноэ, ему также нужно было «отмыть свое тело» от позора. Нельзя было допустить, чтобы над твоей неудачей смеялись. Самым распространенным способом восстановить свое имя была, конечно, раздача имущества. Она избавляла от позора, то есть возвращала человеку чувство собственного превосходства, которое в этой культуре связывали с потлачем. Так решались даже самые мелкие разногласия. При более крупных порой необходимо было также провести зимние обряды, устроить охоту за головами или совершить самоубийство. Если у члена братства каннибалов разбивалась маска, чтобы отмыться от такого позора, он проводил зимние обряды и посвящал в каннибалы своего сына. Если кто-то проигрывал своему другу имущество, ему оставалось только наложить на себя руки.

Схожим образом проживали и такое серьезное событие, как смерть. Понять обычаи траура народов Северо-западного побережья можно только через осознание того спектра поведения, которое закреплено в их общественных институтах. Смерть считалась глубочайшим унижением, и ее встречали, как и любое крупное поражение: раздачей или уничтожением имущества, охотой за головами или самоубийством. Они прибегали к тем средствам, которые понимали, то есть пытались избавиться от позора. Когда умирал близкий родственник вождя, он отдавал кому-нибудь свой дом – доски, из которых были сделаны стены и крыша дома, откреплялись от каркаса, и те, кто мог себе это позволить,