— Нет, я так и не смогла сказать правду, — смутилась Ольга. — Теперь я боялась показаться полной дурой, хотя таковой и была на самом деле. Я развернулась, ушла и больше встречи с дочерью не искала. С Оксаной тоже не виделась.

— Все это время? Как же вы оказались здесь, в этой квартире, в роли жены Богомолова?

— Я устроилась в одну частную фирму на рабочую должность. Платили мне хорошо, я снимала квартирку, маленькую, недорогую, и мне хватало. Но так случилось — хозяева свернули производство, и я осталась без средств к существованию. Кому я должна была идти? Конечно, к Оксане. Я пришла к ней в тот день, когда должен был вернуться из Англии Богомолов, и потребовала денег. Сначала она отказывалась мне платить, хотя я просила немного, только на первое время, пока не устроюсь на новую работу. Представляете, она сказала мне, что живут они с мужем скромно, у нее лишних денег нет даже на косметику. Короче, такую пургу мне мела, что у меня уши остывать стали. «Хорошо, — говорю я. — Вспомни, что мне обещала когда-то. Я выхожу из тюрьмы и занимаю твое место, а ты со справкой об освобождении рыщешь в поисках куска хлеба. Устраивает тебя такой вариант?» Разумеется, этот вариант ее не устраивал. Она нервничала и торопилась меня выпроводить — вот-вот должен был вернуться из поездки Федор Петрович. Оксана достала пачку стодолларовых бумажек и вручила мне их со словами: «На первое время тебе хватит, а теперь уходи». Прежде чем выпустить меня из квартиры, она вышла в коридор, посмотреть, нет ли там кого. Через минуту она вернулась. Лицо ее было белее мела, губы дрожали, а в глазах застыл такой ужас, будто в подъезде она встретилась с приведением. Речь ее была бессвязна, она повторяла только одно слово: «Там, там» и все. Я не могла понять, что ее так сильно напугало, и выскочила в подъезд. На площадке между этажами, весь в крови лежал пожилой мужчина, без сомнения, он был мертв. Когда я вернулась, Оксана заливалась слезами и причитала: «Феденька, это меня бог покарал. Феденька! Это меня наказали за грехи. Отняли самое дорогое, что было». Так я поняла — там, в подъезде, лежит хозяин квартиры Богомолов. Я напоила ее водой, дала какие-то успокоительные лекарства из аптечки. Постепенно она стала приходить в чувства. И вот тогда она мне предложила: «Смерть Феди — это шанс вернуть всех на свои места. Оставайся вместо меня».

— И вы согласились?

— Да.

— А вы не побоялись, что история может повториться?

— Нет. С годами я научилась распознавать показуху от истинного горя. Оксана не прикидывалась, не играла и не пыталась меня обмануть. Она тяжело переживала смерть мужа. Она действительно полюбила Федора Петровича. Знаете, как бывает: выходила замуж по расчету, а потом влюбилась. Не зря же она всю жизнь носила мою маску? Могу себе представить, как ей трудно было, с ее-то характером. Первое время она, конечно, опасалась разоблачения, боялась попасть в тюрьму, а потом, когда я за нее срок отсидела, чего ей было бояться? Только одного, что Федор раскроет обман и не простит. Смерть Богомолова — случайность, его убили кирпичом по голове, забрали деньги и мобильный телефон. При чем здесь Оксана? Вы ведь это имели в виду, когда спрашивали, не боюсь ли я повторения истории.

— Ясно. Вы согласились поменяться вновь местами.

— Да, во-первых, на этом настаивала Оксана. Во-вторых, было бы справедливо дать мне на старости лет пожить по-человечески. И, в-третьих, я хотела встретиться с дочерью, все ей рассказать, объяснить, почему так произошло, и помочь с деньгами устроиться в жизни. Согласитесь, девочке тоже не повезло.

— В вашей истории мало кому повезло, — констатировала я.

— Значит, ни вы, ни Оксана Богомолова не убивали? — заключила Степа.

— Разумеется! Вы можете поверить мне на слово — я не убивала. Если честно, я даже Богомолова при жизни не видела. А Оксана, могу поклясться на чем угодно, за пределы квартиры при мне не выходила.

— А где теперь Оксана?

— Оксана в тот же вечер ушла. Показала мне, где лежит паспорт, деньги и до прихода полицейских ушла.

— И вы не знаете, где она сейчас может быть?

— Почему? Знаю. Оксана собиралась устроиться послушницей в монастыре. Она чувствует себя в этой истории такой виноватой, что решила в тиши и уединении привести голову в порядок.

— Надо же! — воскликнула Степа. — Это уж совсем история из прошлого века, вернее, позапрошлого. Ушла в монастырь!

— Напрасно вы так, — обиделась за сестру Ольга. — Много женщин, выйдя на свободу, не могут найти себя в теперешней жизни, помыкаются, помыкаются и уходят в монастырь. Это я Оксане адрес подсказала. Я его на зоне у знающих людей на всякий случай взяла. Могу и вам дать.

— Спасибо, нам еще рано. Возьмем, если понадобится.

— Ольга Сергеевна, вы Насте уже рассказали, кто кем был?

— Нет, еще не успела. Я сама должна сначала прийти в себя. Объяснение с полицией, похороны, поминки. Все это так трудно. К тому же ко мне с соболезнованиями обращаются люди, о которых я ничего не знаю, хотя как вдова Богомолова должна бы и знать. В последние дни я часто попадаю в неловкие ситуации, говорю невпопад, несу всякую чепуху. Могу себе представить, что обо мне думают люди. Скорей всего, что я от горя умом тронулась? Но в моем положении это выход, с чокнутой какой спрос?

— Ольга Сергеевна, еще один вопрос. Вы знаете Игоря Северянина?

— Говорите громче.

— Игоря Северянина!

— Конечно, русский поэт первой половины двадцатого столетия. А почему вы о нем вдруг спросили? Ах да! Мне кажется, вы его имя уже упоминали. Я ведь с зоны вернулась наполовину глухой, после тяжелого отита одно ухо совсем не слышит. Что-то знакомое мне послышалось, а сообразить, о ком вы говорите, я в прошлый раз так и не смогла. Вы тогда еще так удивились, у вас такое выражение лица было, — Ольга Сергеевна за всю встречу в первый раз улыбнулась. — Как же так, кто может не знать Северянина? Но как библиотекарь, вынуждена вас разочаровать, его нечасто спрашивают. Во всяком случае, когда я работала, им интересовались единицы.

— Именно тот факт, что вы библиотекарь по образованию и не знаете, кто такой Северянин, нас и смутил, — призналась я. — Вы должны были о нем слышать. Вот мы и заподозрили, что вы не тот человек, за которого себя выдаете. Кто же знал, что у вас проблемы со слухом и вы не поняли, о ком идет речь?

— Вот, значит, что вас насторожило в моей персоне. Но знаете, даже если бы я хорошо слышала, после всего, что со мной произошло, мне простительно забыть, как меня зовут на самом деле. Не то что Северянина помнить.

— Это, верно.

— А кто вам сказал, что я в прошлом библиотекарь? — поинтересовалась Ольга Сергеевна.

— Лариса Мамонтова, первая жена Федора Петровича.

— А он был женат? Надо же, как я плохо знала своего «мужа»! Вы говорите о той высокой красивой даме?

— Да, Лариса Ивановна была женой и другом Богомолова до последних дней. Это она посоветовала ему сделать чистый паспорт без штампов перед свадьбой с вашей сестрой.