– Теперь я знаю, что вы ищете, Петра. Знаю.

Она опять замолчала и уставилась куда-то, но теперь я уже не собиралась больше ждать ни секунды. Я взяла ее за руки и повернула к себе:

– Что мы ищем? Говори, что?

Она покорно вздохнула и сказала:

– Собачьи бои.

– Что?

– То, что слышала. Подпольные собачьи бои. Как во времена древних римлян или в Средние века.

Я попыталась как-то осмыслить услышанное, но тщетно.

– Собачьи бои как представление?

– Собачьи бои как источник наживы, Петра, когда на кону огромные суммы.

– И как все это организовано?

– Подробностей я не знаю, но слышала разговоры на эту тему, а недавно прочла жуткий репортаж в одном журнале. По-моему, он до сих пор у меня дома.

– Черт меня подери! Собачьи бои! Каково?

– Ты должна немедленно обратиться в автономную полицию, Петра. У них должны быть какие-нибудь данные. А я пока отыщу этот журнал.

– Надеюсь, ты до конца уверена в том, что говоришь.

– Целиком и полностью! Жаль только, что я не додумалась до этого раньше, пока не увидела самого ринга.

– Ринг! Ну конечно, вот что это такое! Как же я не сообразила! Ладно, поехали. Отыщи мне этот журнал.

Полицейский-автономщик сразу меня вспомнил:

– О, инспектор! Все еще с собаками возитесь?

Я кивнула, хотя его замечание мне не слишком понравилось.

– Послушайте, Матеу, мне нужны данные о подпольных собачьих боях.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Вот теперь мы на верном пути и переходим к действительно важным делам!

– Однако в прошлый раз вы ничего мне об этом не сказали.

– Но вы и не спрашивали!

Он подвел меня к своему компьютеру и начал манипулировать с ним, предварительно нацепив массивные очки, скрывавшие его молодость.

– Сейчас поглядим… Примерно в девяносто четвертом году был один случай в Дельтебре, провинция Таррагона. Виновных найти не удалось. Кто-то пожаловался на непонятный шум и крики на заброшенной ферме, но, когда мы прибыли туда, злоумышленники успели улизнуть. Благодаря показаниям свидетелей мы смогли восстановить примерную историю, но веских доказательств не нашли. Предположительно главным действующим лицом был один тип, поселившийся в местечке под видом собаковода-инструктора. Позднее мы пришли к выводу, что кражи служебных собак, зафиксированные в районе, совершал именно он. Время от времени он устраивал между ними бои по всем правилам – с ассистентами и заключением пари между зрителями. В окрестностях стали встречаться израненные собаки. Полагаю, что этот тип не был большим специалистом в этих делах. Мы подозреваем, что сейчас в Барселоне действуют сети более высокого уровня, но достоверных доказательств у нас нет, а потому арестовать виновников мы не можем.

– Что бы их ждало, если бы вы могли их арестовать?

– Штраф от двухсот пятидесяти тысяч до двух миллионов песет.

– Я бы дала им пожизненный срок.

– Женщины всегда радикальны, – с ехидцей заметил он.

Я позвонила Гарсону и информировала его обо всем. Он никак не мог опомниться от удивления. И когда он в третий раз переспросил: «Бои собак?» – я решила больше никому ничего не сообщать, уж больно невероятным все это выглядело.

– Так, значит, мне прекратить то, чем я занимаюсь?

– Продолжайте поиски этой девушки, но, если не сможете быстро добиться успеха, больше не ищите.

– Инспектор, а как вы догадались про собачьи бои?

– Кое-кто вывел меня на след.

– Анхела?

– Да.

– Я так и знал!

– Почему?

– Да так… Это все мои дела.

– Так вот, Гарсон, оставляйте свои дела до лучших времен и целиком переключайтесь на расследование.

– Слушаюсь.

Донжуан доморощенный! Вонзить бы тебе нож в спину, линчевать, проткнуть насквозь иглой, как в сеансе черной магии, – в общем, уничтожить любым возможным способом.

Чуть позже до меня дозвонилась Анхела. Она нашла журнал. Оказалось, это «Репортаж», еженедельник общей информации с уклоном в «жестокий реализм». Я снова попросила ее сопровождать меня, на этот раз в редакцию: возможно, ее профессиональные пояснения опять понадобятся. К сожалению, я не могла учитывать тот факт, что ей, наверное, тяжело оказаться в той среде, где обычно вращается Гарсон.

Мы находились в вестибюле редакции. Анхела по-прежнему выглядела чуточку расстроенной. Автором репортажа оказался некий Гонсало Касасус. Мы попросили позвать его, и, пока ждали, я листала его публикацию. Фотографии меня потрясли. Крупные планы двух собачьих голов, соединенных между собой сомкнутыми челюстями; выпученные глаза, глядящие в никуда. Собаки, прыгающие друг на друга; свирепые морды; капающая из пасти кровь.

– Кто способен устроить подобное? – задала я риторический вопрос.

– Обычные люди, такие же, как вы или я, – с улыбкой отозвался появившийся Касасус.

– Надеюсь, что это не так, – возразила я.

– Деньги пробуждают все плохое, что в нас есть. А вы, значит, из полиции. Что вас интересует?

Ему было лет тридцать, стрижен почти под ноль, в правом ухе серебряная серьга.

– Всё.

– Собачьи бои?

– Да. Где вы взяли эти снимки? Сами присутствовали на боях?

– Предполагаю, вы слышали о такой штуке, как тайна информации.

– Да и вы, наверное, слышали о такой штуке, как обвинение в пособничестве за сокрытие информации.

– Кое-что слышал. Послушайте, что-то у нас разговор не клеится. Может, попробуем зайти с другого конца?

– Хорошо, начинайте.

– Смогу ли я опубликовать нашу беседу?

– Пока что нет, но если вы будете сотрудничать с нами, обещаю, что вам первому обо всем сообщу, как только дело будет закончено.

– Для начала неплохо. Но, в любом случае, предупреждаю, что вы будете разочарованы. На самом деле я никогда не присутствовал на подобных боях, но знаю, как это все организовано и что проводятся они в Барселоне.

– Откуда вы это знаете?

– Кое-кто мне рассказал.

– Кто?

– Что, имена называть?

– Кто?

– Ну, один человечек… Думаю, в организации он мелкая сошка.

Я вынула фотографию Лусены и показала ему.

– Этот человечек?

– Черт, он самый! А что с ним случилось?

– Его уже довольно давно нет на свете. Убили.