В таких местах, как Сингапур, Гонконг и Скандинавские страны, люди адаптируют технологии примерно на том же уровне, как и мы. Существует еще несколько стран, которые по сравнению с уровнем их дохода идут за технологиями даже с большей скоростью, чем мы, потому что очень сильно верят в образование. В Корее и во многих частях Китая мы видим невероятное использование персональных компьютеров даже при уровне жизни с очень низким доходом, потому что люди там решили, что это инструмент, который поможет их детям идти вперед.

Весь мир получит огромные преимущества. Произойдут крупные изменения – уровень дохода больше не будет определяться страной, где человек вырос, он будет определяться уровнем образования. Сегодня степень профессора в Индии и близко не стоит со степенью профессора в США. Когда мы сможем сделать, чтобы Интернет позволял сервисам и информации передаваться так же эффективно, как передаются товары через систему доставки, получим существенно более открытый рынок конкуренции за того же инженера из Индии, как и за инженера из США. Это принесет пользу всем, потому что мы получим больше выгоды из этих ресурсов. Так, развитые страны получат первыми преимущества от этого. Но в долгосрочной перспективе люди в развивающихся странах, которым повезет получить хорошее образование, должны получить определенно большую выгоду.

БАФФЕТТ: Я не уловил сначала, но это оказывает огромное влияние на все. Технологическая революция изменит мир кардинальным образом, и очень быстро. Иронично, однако, что наш подход к происходящему абсолютно противоположен подходу Билла. Я ищу бизнес, где могу предсказать, как он будет выглядеть через десять, пятнадцать или двадцать лет. Это означает, что я ищу компании, которые будут выглядеть более-менее так же, как выглядят сейчас, за исключением того, что вырастут и больше будут заниматься международным бизнесом.

Так что я фокусируюсь на отсутствии изменений. Рассматривая появление Интернета, например, я пытаюсь понять, как индустрия или компания могут пострадать или измениться из-за него, и я избегаю этого. Это не значит, что, по моему мнению, из этого изменения нельзя получить хорошую выгоду, я просто не думаю, что именно смогу заработать на этом.

Возьмем жевательную резинку Wrigley’s Spearmint. Я не думаю, что Интернет сильно изменит то, какую люди будут жевать жвачку. Билл, вероятно, думает, что изменит. Я не думаю, что Интернет как-то изменит тот факт, что кола будет любимым напитком, и ее употребление на душу населения будет только расти во всем мире; не думаю, что Интернет изменит, будут ли бриться люди и как они будут это делать. Итак, мы ищем предсказуемость, а в том, чем занимается Билл, вы предсказуемости не найдете. Как член современного общества, я восхищаюсь тем, что он делает, но как инвестор предпочитаю смотреть в другую сторону.

ГЕЙТС: В этой области я полностью согласен с Уорреном. Я думаю, что финансовый коэффициент акций технологических компаний должен быть заметно ниже, чем коэффициент акций таких компаний, как Cola и Gillette, потому что мы являемся объектами кардинальных изменений. Я прекрасно знаю, что в следующие десять лет, если Microsoft останется лидером, нам придется пережить по крайней мере три кризиса.

4. Увидимся в суде!

Билл и Уоррен говорят о том, как общаться с представителями правительства.

Какова подобающая роль антитрастового закона в американском бизнесе?

БАФФЕТТ: Мы принимали участие в одном антитрастовом деле с газетой Buffalo Evening News в 1977 году. И хотите верьте, хотите нет, в ситуации с Salomon в 1991 году, вдобавок к проблемам с Федеральным резервным банком в Нью-Йорке, Комиссией по ценным бумагам, Казначейством США и прокурором США Южного округа Нью-Йорка на нас подало в суд еще и антитрастовое отделение Департамента юстиции. Я не знаю, что произошло с Бюро по делам индейцев. Только они к нам не цеплялись по какой-то причине. Это было только два случая в моей истории, и ни в одном из них я не считал, что мы сделали что-то не так. Могу добавить, что решения суда против нас ни разу не было вынесено.

Я не специалист по антитрастовой политике. Я встретил Билла восемь лет назад, и он превосходный учитель. Он потратил всего шесть или семь месяцев на объяснение мне концепции компании Microsoft. Я – самый настоящий чайник в вопросах технологий, и он прекрасно мне все объяснил. Когда мне все стало понятно, я купил сотню акций, чтобы следить за компанией. Это показывает две вещи: первая – что IQ у меня где-то на уровне 50, а второе – я даже не думал, что у него есть какая-то монополия.

ГЕЙТС: Ключевая роль антимонопольного регулирования – защищать потребителей, убедиться, что создаются новые продукты и эти продукты обладают инновационными характеристиками.

Можно посмотреть на разные секторы экономики и спросить себя: «Где это активнее всего происходит?» Не важно, по каким критериям мы будем считать, – без сомнения, один сектор будет выделяться однозначно, и это – индустрия персональных компьютеров. Я не говорю, что компьютерная индустрия единственная, потому что не стоит забывать, что до появления персональных компьютеров структура рынка была абсолютно другой. Люди застревали на одном месте. Как только вы купили компьютер у Digital, или IBM, или Hewlett-Packard, или у кого-то еще, программное обеспечение, которое вы создавали, работало только на этом компьютере.

Видение Microsoft заключалось в том, что все эти компьютеры должны работать одинаково. Ведь если вы хотите установить много хороших программ, у вас должно быть много клиентов – миллионы и миллионы. Необходимо снизить цену, сделать так, чтобы не нужно было тестировать программы на всех компьютерах. Цель индустрии персональных компьютеров была в том, чтобы компании соревновались в изобретении самого портативного, или самого быстрого, или самого дешевого. Это было отличным предложением для покупателей и послужило отправной точкой большого рынка программной продукции.

Цена вычислительной техники с определенной скоростью снижалась, но с момента появления персональных компьютеров стала падать просто невероятными темпами. Разнообразие и качество программного обеспечения также увеличивалось с феноменальной скоростью. Сегодня мы определенно на пике этого процесса. Образуется все больше новых компаний – разработчиков программного обеспечения, формируется все больше рабочих мест, увеличивается уровень инвестирования, все больше компаний становятся публичными акционерными обществами. Рынок, очевидно, продвинулся вперед, даже сравнивая с тем, что было три года назад. Итак, потребители в очень выгодной позиции.

Особенность рынка персональных компьютеров в том, что вместо того, чтобы просить разработчиков программного обеспечения повторять работу других компаний, мы берем все типичные черты всех этих приложений и вкладываем все характеристики в Windows. Например, для соединения с Интернетом, вместо того чтобы заставлять людей самих писать программу, мы уже вводим ее в систему. Это была революция – вошли в жизнь графический интерфейс пользователя, поддержка жесткого диска, теперь поддержка Интернета, включая браузер.

Я думаю, что антитрастовые законы отлично написаны. Возможно, некоторые могут поспорить, что их можно сделать менее жесткими – но это чисто научный интерес. Когда я начинаю вести бизнес в какой-то отрасли, очень тщательно просматриваю документы со своими юристами, чтобы убедиться, что мы находимся как можно дальше от всего, к чему можно было бы придраться. Так что для меня несколько удивительно оказываться по эту сторону дискуссии об антитрастовом законе. Спасибо, Господи, за судоустройство, в котором проверяются факты и можно проследить, работала ли конкуренция надлежащим образом, чтобы это было выгодно для потребителей. У нас нет и тени сомнений, что как раз это и подтвердится.