Вот только Хромец ничего не ведал об обуревавших юношу сомнениях. Проклятый старик непрестанно скулил и жаловался, на все лады понося нерешительность Сардара. По временам впадал в исступление, и принимался швырять в соседа всем, что попадалось под руку. Чтобы как-то успокоить полоумного бузотера, Сардар заводил с ним разговоры о том, куда ведет лаз, кем и для чего прорыт, где расположена кашеварня, сколько там поваров, где хранятся продукты, и все такое прочее. Хромец охотно отвечал на расспросы. По его предположениям лаз этот существовал всегда, и когда-то, до постройки насоса, рабы через него спускались к подземному озеру, и поднимали воду в бурдюках. После же появления колеса, лаз закрыли, а потом этот грот заставили клетками и перевели сюда заключенных.

Но едва речь заходила о еде, Хромец снова впадал в раж, и начинал голосить подобно усердной плакальщице, отрабатывающей плату на богатых похоронах.

И в конце концов Сардар сдался. Дело шло к вечеру, надзирателей давно уже не было слышно, казалось, они все убрались из пещер, заключенные зализывали раны. Велев старику замолчать, Сардар сунул голову в лаз и прислушался. Тихая капель — вот единственный звук, что нарушал тишину в этой пахнущей могилой пустоте.

— Ступени! — донесся до него голос Хромца. — Там каменные ступени.

Сардар опустил в провал ногу, и действительно подошва коснулась чего-то твердого и скользкого. Можно двигаться. Бросив последний взгляд по сторонам, — не следит ли кто, — юноша юркнул в лаз.

«Пятьдесят шагов вперед вдоль правой стены», — повторял он слова Хромца, бредя в кромешной темноте по осклизлым каменным плитам. Шажки получались крошечные, осторожные, вряд ли много длинней, чем у старика. «Через пятьдесят шагов проход вправо. Осторожней, там крутые ступени вниз, можно шею свернуть…» Да, вместо влажной стены под пальцами вдруг возникла пустота. Сардар сел на пол, и принялся шарить ногой в поисках спуска. Ага… первая ступень, и гораздо ниже — вторая. «Будешь спускаться — пригни башку, там кое-где низковато». Сардар согнулся в три погибели, но все равно через несколько шагов с такой силой приложился макушкой о каменный потолок, что в глазах засверкали искры. Когда в голове перестало гудеть, он опустился на четвереньки, и продолжил путь так.

«Сорок три шага, поворот налево, двадцать шесть шагов, потом направо, потом…». Боги, этих поворотов здесь больше, чем ветвей на дереве. Пока Сардар полз по низкому лазу, больше похожему на крысиную нору, чем на созданный людьми коридор, то слева, то справа ощущал на лице пронизывающие иглы сквозняка, и, протягивая руку, натыкался на пустоту. Что это? Действительно боковые ответвления подземного хода? Вентиляционные отверстия? Или промоины, за многие столетия пробитые водой в скальной породе? Эх, огня бы сюда. Ведь когда-то это место было освещено — на стенах то и дело прощупывались крепления для светильников, а один раз даже попалась забытая кем-то глиняная лампа. Забытая столь давно, что сколько ни принюхивался Сардар, не смог уловить даже мимолетного запаха гари.

Прошло несколько минут, низкий участок наконец кончился, и Сардар смог подняться во весь рост. Коснулся стены, припоминая указания старика. Где-то здесь должен быть поворот, за ним еще один, а за ним — уже и кухня. «Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять…» — считал Сардар. — «Двадцать шесть, двадцать семь…». Там, где должен был быть поворот, не прощупывалось ничего кроме мокрой шершавой стены. Сделав для верности еще несколько шагов, юноша остановился. Ничего. Что могло случиться? Возможно, там где пришлось ползти на четвереньках, он неверно оценил расстояние. Да, несомненно. Но в какую сторону он ошибся, в большую или меньшую? Скорее, он преувеличил пройденный путь. Тогда надо пройти еще немного. Не отнимая руку от стены, Сардар продвинулся еще на какое-то расстояние вперед. И снова ничего. Остановившись, он повторил в уме все, что говорил Хромец, сверяя с пройденным. Да, все правильно, он не совершил ни одной ошибки. Тогда что же… Может, он слишком долго полз, и пропустил нужный поворот? Может, одна из тех промоин или вентиляционных отверстий, там, позади, и есть нужное ответвление? Да, но их там великое множество. Которое из них он должен был выбрать?..

Холодно… Святая Прозрачность, как же здесь холодно. Как холодно и темно!

Прислонившись к стене, Сардар вдруг обнаружил, что у него зуб на зуб не попадает от озноба. Место, в котором он очутился, больше всего походило на ту Великую Пустоту, которой был мир до начала времен. Холод и мрак — вот и все, что было тогда. И единственный звук — непрерывная капель, звон падающих с каменного потолка капель, мерный плеск воды, предварявший явление в этот мир первого из богов — Водолея.

Мрак… Капель…

Сардар и сам не смог бы сказать, сколько продлилось оцепенение. Он созерцал тьму, он будто умер, превратился в ничто, в бестелесный призрак, обреченный на вечные скитания в Тени Зодиака. Раздавленный и несчастный, плыл в черноте, был самой чернотой, способной порождать лишь абсолютно черную беспросветную пустоту.

Иногда тьма сгущалась, становясь плотной и вязкой, почти осязаемой, и тогда Сардару начинало казаться, что он видит чей-то силуэт. Черные волосы… изящные тонкие линии… То была Кайя, загадочная ускользающая Кайя являлась из непроглядного омута. Ее губы трепетали, она силилась что-то сказать, но тотчас исчезала, увлекаемая мрачным водоворотом.

Из ступора его вывел звон — как если бы кто-то помешивал черпаком в медном котле. Сардар вдруг ощутил, что от этого звука рот наполнился слюной. К звону черпака прибавились характерные удары, живо вызвавшие в памяти картину мясной лавки, посреди которой мясник разрубает туши острейшим топором. Сардар сглотнул и, влекомый разыгравшейся в желудке истерикой, устремился вперед.

Кухня сыскалась совсем недалеко. Несколько шагов, поворот налево — и вот уж все стало совсем таким, как описывал Хромец. Три ступеньки вверх, узкая галерея, извивающаяся подобно удирающей змее, и в конце ее — тусклое парное свечение. Едва Сардар приметил свет, из груди вырвался громкий надсадный вздох. Остановившись за границей освещенного пространства, юноша стал наблюдать.

«Как крыса из норы» — пронеслось в голове. Узкая, ведущая вверх галерея действительно напоминала нору. Лаз выходил не то в кладовку, не то еще в какое-то подсобное помещение, дверь которого по счастью была открыта, но все равно давала слишком маленький обзор. К тому же, смотреть приходилось снизу вверх, и с того места, где остановился Сардар, был виден лишь кусочек кухни — дальний угол и закопченный потолок.

Вновь послышались звуки кухонной работы, кроме них не было больше ничего, и через минуту Сардар решил подобраться поближе. Выбравшись из лаза, он действительно оказался кладовке, вернее, в дровяном сарайчике. Дрова заполняли почти все пространство, и то, что он первоначально принял за приоткрытую дверь, оказалось просто щелью между двумя поленницами; собственно двери в сарайчике не имелось.

Сардар осторожно выглянул наружу. В кухне трудились двое: повар и мясник. Повар возился у очага, мясник же, стоя у огромного чурбака, разделывал баранью тушу: куски мякоти откладывал в сторону, а голые кости швырял в медный чан — тот самый, из которого тюремщики раздавали варево заключенным.