Марьяша вступила в пору расцвета и обращала на себя взоры молодых людей, а потому, как посоветовала Малике мать, «лучше уж определиться с ней пораньше, а не то сама ещё сделает неправильный выбор, ведь в теперешние времена молодые люди совсем другие!»

Под неправильным выбором подразумевалось очень многое: социальный статус, происхождение, порядочность ближайшей родни вплоть до десятого колена и, конечно, желательная принадлежность к одной нации, что в вопросах брака, по Айшиному глубокому убеждению, играло немаловажную роль.

Накануне вечером у Малики с дочерью состоялся разговор о Султане. Она спросила Марьяшу:

– Нравится он тебе?

– Ну да… Видно, что очень хороший парень! – ответила Марьяша.

– А вообще?

– Что вообще? – переспросила дочь.

– Я имею в виду как молодой человек?

– Я же говорю – хороший!

– А ты вышла бы за него замуж? – спросила Малика уже в открытую.

– Мам, что значит замуж? – произнесла с укоризной Марьяша. – Ты же знаешь, я замуж пока не собираюсь!

– Ну да… То есть я хочу сказать, что, видишь ли, рано или поздно все девушки выходят замуж, и тут главное – не ошибиться с выбором!

Внимательно взглянув на Малику, Марьяша спросила:

– Мамочка, зачем ты мне это сейчас говоришь?

– Да так! – смутилась Малика, которая чувствовала себя неуверенно оттого, что, с одной стороны, не желала давить на дочь, а с другой – понимала, что Бог определил ей хорошую партию, о какой мечтала бы любая из дагестанских матерей.

Ей всё никак не удавалось решиться на новый разговор с дочерью, но, когда к ним пожаловала с поздравлениями тётушка Салихат, Малика быстро сказала:

– Тётя, ещё ничего не решено!

– Как не решено?! – изумилась та. – Уже все только об этом и говорят!

– Ну… я имею в виду, что Марьяша пока ещё не согласилась!

– Не согласилась? А почему? Парень, что ли, не нравится?

– Да нет, вроде нравится! Просто ещё не готова к замужеству, вот и не хочет пока!

– А… ну, это дело скорое! Дай-ка я поговорю с ней!

Не успела Малика ответить, как тётушка закричала громко:

– Марьяша-а! Иди-ка сюда, доченька!

Марьяша вышла из своей комнаты и, подойдя к Салихат, обняла и поцеловала её.

– Ну-ка, ну-ка, дай я тебя поздравлю! Такой парень на тебе жениться хочет! Самый завидный из всех наших женихов!

– Тётя Салихат, не нужно об этом! Я пока что замуж не собираюсь.

– Что значит «не собираюсь»?! Это что за разговоры! Родители отдают, значит, надо выходить!

– Но я…

– Даже и слушать не хочу! Ты что это выдумываешь? Разве можно так? Уже родители твои людям слово дали, нельзя же их подводить. Как это так?!

– Но я должна полюбить сначала.

– И полюбишь! Кто тебе не даёт? Вон посмотри на мою Эльмирку, сначала не хотела, а теперь вон какая довольная ходит! Так что выйдешь и влюбишься! Давайте-ка, мои дорогие, готовьтесь к свадьбе, это ведь такое хорошее событие!

Марьяша опустила голову и расплакалась. Расстроенная Малика подошла к дочери и, нежно её обняв, произнесла взволнованно:

– Не нужно плакать, родная, насильно ведь тебя никто не отдаёт! Если он тебе не нравится, то…

– Да нет, мама, нравится! – проговорила сквозь слёзы девушка. – Но мы ещё толком не знаем друг друга, и я не уверена… И вообще, не хочу я сейчас замуж, поймите вы!

– Мы понимаем! – спешно вмешалась тётя Салихат. – Но и ты тоже пойми: таких ребят Аллах раз в жизни посылает! Знаю, ты многим нравишься, но второй такой Султан тебе уже не встретится! Так что не морочь нам голову и слушайся старших! Поняла меня?

Не ответив, Марьяша выбежала из комнаты. Тётушка Салихат успокаивающе кивнула Малике и произнесла тихо:

– Она просто капризничает, а так не против, я же вижу!

Всё произошло так быстро, что Марьяша, не успев оглянуться, стала женой Султана. Сначала были ежедневные встречи, походы в кино и прогулки по вечерней Махачкале, разумеется, с родительского благословения, были робкие, несмелые прикосновения руки к руке и ежедневные письма, когда Султану пришлось срочно уехать в двухнедельную командировку и Марьяша вдруг ощутила, что его стало не хватать в её жизни. Письма Султана все были нежными и искренними, и она тоже отвечала ему нежно и искренне, с нетерпением ожидая возвращения его из командировки.

Потом была их свадьба, и ровно через три месяца после знакомства с Султаном Марьяша стала членом семьи, практически для неё незнакомой.

Перед свадьбой Айша усадила внучку рядом с собой и, взяв её руку в свою, сказала:

– Послушай, девочка, что я тебе скажу. Ты идёшь сейчас в очень уважаемую и порядочную семью, с хорошим именем и корнями, и ты должна, достойно представляя в ней наш тухум, влиться в эту семью и стать там своей. Поначалу, пока привыкнешь, может быть трудно, ведь, как у нас говорят: «В доме у мужа молодой жене словно по раскалённым углям ходить приходится!» Им-то придётся приспосабливаться к тебе одной, зато тебе предстоит приспособиться к каждому из них. Так что, моя дорогая, запасись терпением и старайся показать себя с самой лучшей стороны. Будь благоразумна, не проявляй недовольства и не ходи с надутыми губами. Наоборот, будь весела, ласкова и внимательна ко всей мужниной родне, а в первую очередь, конечно, к нему самому! Ты поняла меня?

– Поняла, дадэй! – тихо произнесла Марьяша.

– Будь счастлива, моя родная девочка! И да благословит тебя Всевышний!

С этими словами Айша ласково привлекла к себе внучку и поцеловала её в щёки и лоб.

На свадьбу пришла Марьям Дандамаева, известная лакская певица, чей голос покорил всех дагестанцев, независимо от национальной принадлежности. Песни Марьям были все, как одна, лиричны и грустны. В её глубоких зелёных глазах, казалось, застыла вся её прошлая, настоящая и будущая драма. Про последнюю, понятное дело, она не подозревала, однако, вполне вероятно, предчувствовала.

Бутаевы попросили Марьям выступить на свадьбе их старшего сына, полагая что её пение доставит огромное удовольствие всем гостям, а певице – заработок. Однако Дандамаева, наотрез отказавшись от денег, попросила дать ей пригласительный билет, где было бы вписано имя её супруга, и пришла на свадьбу с подарком – духами для невесты. Когда она начала петь, гости разом притихли. Марьям, приблизившись к столу новобрачных и глядя на Марьяшу, пела своим неповторимым, необычайно проникновенным голосом, и глаза её излучали такое тепло и такую грусть, что Марьяша, не в силах оторваться, смотрела зачарованно на эту красивую женщину, внезапно охваченная тревогой и смутным ощущеним трагизма.