Мне всегда нравилась мамина фамилия, правда, без «ё», в детстве я хотел быть Твердохлебовым и признался однажды в этом маме. «Но Золоторотов – это фамилия твоего отца, – строго сказала она и, улыбнувшись, прибавила: – И потом, назови мне еще фамилию, в которой пять гласных и все о». Я подумал и не смог и менять фамилию больше не собирался. Меня всегда интересовали мои корни, но мама не любила вспоминать свое детство, повторяя одну и ту же фразу: «Прошлого нет, это не я сказала, это сказал Чехов». И хотя я так и не узнал, где и когда он это сказал, не верить маме я не мог[35]. Так что по маминой линии мое прошлое представляет из себя одно сплошное белое пятно, но зато родословную отца в общем виде удалось восстановить. Должен, правда, признать, что исторические источники, которыми я пользовался, – весьма зыбкие, кое-что приходилось домысливать, все это еще не окончательно, но на сегодняшний день генеалогическое древо рода Золоторотовых выглядит следующим образом… (Точнее даже, не целиком древо, а отдельные его наиболее крупные, значительные ветви.) Моего далекого полумифического предка звали Кукша Золотые Рога. Скорее всего, он был татарин или служил у хана в Орде – как известно, золотые рога были там знаком отличия. В шестнадцатом веке в Москве, в Горшечной слободе, появляется и оседает некто Тимофей Золоторогов. Видимо, дела у новоявленного горшечника шли неплохо: росло его богатство, и множился род. Следующее упоминание нашей фамилии относится уже к восемнадцатому веку: бывшие горшечники стали дворянами, потеряв в фамилии одну букву, но взамен получив другую, – теперь мы Золотородовы. В девятнадцатом веке мои предки увлеклись народничеством, революцией, а в начале двадцатого столетия толстовством (я их понимаю, живи я тогда, и я был бы толстовцем. Понимаю и завидую – жить в одно время с великим писателем и даже, быть может, видеть его! Если угодно, я и сейчас толстовец). К этому времени мы, правда, разорились и революцию встретили в бедности. Встретили на ура, но, конечно, скоро разочаровались… С дворянством пришлось расстаться, да и фамилия претерпела изменение, небезопасно было при советской власти именоваться Золотородовыми, и «д» сменилось на «т». Вообще, онтология фамилий – очень интересная наука! У нас в армии был старшина украинец (терпеть не могу, когда украинцев называют хохлами, и одновременно приветствую тот факт, что Украина стала независимым государством), так вот, у него была смешная и непонятная фамилия – Растащило…

– Алло. – А я уже снимаю трубку и говорю «алло» так, будто это не Писигина, а мой кабинет, как же быстро человек ко всему привыкает! – Алло.

– Могу я поговорить с Евгением Золоторотовым?

Гера!!! Как он меня нашел? А голос какой важный… Надо его разыграть!

– Могу я поинтересоваться, кто его спрашивает?

– Моя фамилия Штильмарк.

– Да это я, старик, извини, решил тебя немного разыграть!

– Жека, ты? Это ты, Жека?

– Да я, я…

– Жека…

Гера, это Гера! Это мой друг Гера… Только он один так меня называет. Я всегда, с самого детства хотел, чтобы меня так называли, но только ты один сразу, как только мы познакомились, спросил: «Ты не против, если я буду называть тебя Жекой?» Я пожал плечами, сказал, что мне, вообще-то, все равно, хотя всегда хотел, чтобы меня так называли, и спросил, как его называть, и ты сказал: «Гера».

Жека: Как же здорово, что ты меня нашел! Только я не понимаю – как? А, дошло! Твой робот Арс записал этот номер?

Гера: Какой робот Арс?

Жека: Ну этот у тебя… Автоответчик. У него голос, как у робота. Я звонил тебе, а он этот номер называет – я чуть со стула не упал!

Гера: Нет, я не из дома. Звоню по мобильному.

Я так и думал… Но как же ты узнал этот номер?

Жека: Но как же ты узнал этот номер?

Гера: Это не важно. Слушай, ты можешь сейчас разговаривать?

Жека: А я что делаю? Да, самое главное! «Эсер» в порядке, так что не волнуйся. Он припаркован во дворе отделения милиции, и документы там же…

Гера: Откуда ты взял, что я волнуюсь насчет «эсера»?

Жека: Женька моя сказала.

Гера: Понятно. Слушай, старик…

Жека (одновременно): Слушай, старик, ха-ха-ха, скажи, ты оттуда по мобильному звонишь? Там же, я слышал, пять долларов минута?

Гера: Вот только не экономь мои деньги.

Жека: И не собираюсь!

Гера: Так ты можешь спокойно говорить? Никто над тобой сейчас не стоит?

Жека: Никто надо мной не стоит, успокойся. Но ты сначала скажи – откуда ты звонишь? (Понизив голос.) Можешь не называть место, просто скажи: ты у дяди? Или у тети?

Гера: У кого?

Жека (шепотом): Только одно слово. У дяди?

Гера (нетерпеливо): Ну хорошо, у дяди…

Все ясно, Гера в Америке! И это значит, что теперь я могу, наконец, назвать им себя и выйти на свободу С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ! Но все-таки невозможно привыкнуть к современным техническим чудесам: закинул Гера ногу на ногу где-то там в Америке, достал из кармана мобильный и: «Жека, привет!» Это, кажется, называется «роуминг». Да, кстати, а что такое – «адвертайзинг»?

Жека: Старик, скажи, пожалуйста, как переводится слово «адвертайзинг»?

Гера: Что?!

Жека: Как переводится слово «адвертайзинг»? Если сам не знаешь, спроси там у кого-нибудь…

Гера: Зачем тебе?

Жека: Интересно просто.

Гера: Реклама…

Жека: Реклама? И всё? Реклама, и всё? Никогда бы не подумал…

Гера: Ну, не совсем реклама… Объявление в газете… А если точно – объявляющий в газете. Ты удовлетворен?

Жека: Вполне.

Гера: Всё спросил, что хотел?

Жека: Ха-ха! Еще не всё. Столица Таиланда!?

Гера: Бангкок. Ты что, кроссворды там разгадываешь? Других вопросов тебе не задают?

Жека: Точно – кроссворды! И головоломки!

Гера: И никаких вопросов по делу?

Жека: По «Делу»? Никаких… Нет, один задают все время. Один и тот же. «Что вы делали пятого апреля сего года?»

Гера: Вы?

Жека: Ну да, мы…

Гера: Что мы делали пятого апреля? Мы? Ты и я? Но, при чем здесь я?

Да как тебе сказать, старик… Долго объяснять… Но поверь – ты здесь при чем, и очень даже при чем…

Жека: Нет, конечно, ни при чем, но все-таки: где ты был пятого апреля? Просто интересно…

Гера: Пятое апреля я провел в самолете. Летел в Таиланд. Весь день. Одиннадцать часов.

Жека: Пятого апреля сего года?

Гера: Да, в этом году.