Даниэль отвернулся от Калеба и уставился на новую отметину на моей руке. Я зажмурилась и повернула голову. Теперь была очередь Даниэля, и у меня возникло ощущение, что он собирается сделать это настолько болезненно, насколько возможно. Мои глаза горели от слез, я прижималась к стене, желая в ней раствориться.

Прошел час, и мое тело напряглось, когда Даниэль опустился на колени. Это было неправильно, так неправильно. К такому нельзя быть готовой.

Даниэль и Эрик по очереди продолжали отмечать меня. Мама болтала о том, как мы уничтожим членов Совета, начиная с Люциана. Мы усядемся на престолы, и даже боги станут преклоняться перед нами. Все перевернется, сказала она, и даймоны будут править не только чистокровными, но и миром смертных.

– Нам придется убить первого Аполлиона, но когда ты станешь Аполлионом-даймоном, то будешь сильнее и лучше.

Мама действительно была абсолютно чокнутой.

Меня осушали. Так она пыталась подготовить меня к новой жизни? Чистокровных они держали несколько дней, полукровок – несколько часов, а смертных – ну, они убивали их ради забавы. Жаль, что нет чистокровного, которого я могла бы сейчас передать даймонам. Это может звучать ужасно, но мои руки были покрыты укусами в форме полумесяца, так же, как у одного моего старого инструктора. И я жалела его – иронично.

Осушение продолжалось. Моя сущность исчезала с каждой новой отметкой. Я больше не сопротивлялась. Я даже не кричала. И все время она стояла рядом и наблюдала за этим. Я погружалась в болезненное безумие, а душа становилась темной и отчаянной.

В конце концов, она ушла проверить, что происходит снаружи. Она ни разу не притронулась ко мне. Я предположила, что ранее она уже напиталась от чистокровного. После ее ухода Даниэль набрался смелости, и хотя меня сильно тошнило, я позволила ему приблизиться. Время от времени он касался своими пальцами следов укусов. Ну хотя бы это отвлекает его внимание от Калеба.

– Я уже чувствую это, – бормотал Эрик.

Я забыла, что он все еще здесь. Несмотря на то, что он, черт возьми, питался от меня, я предпочла бы его Даниэлю.

– Чувствуешь что? – Мой голос звучал сонно.

– Эфир. Я чувствую, что могу сделать что угодно. Чувствуешь, как он покидает тебя? И переходит ко мне?

Я опустила голову на согнутые колени. Внутри все болело. Калеб не двигался, и Эрику больше не нужно было прикрывать мне рот. Я только всхлипывала, когда зубы вонзались в кожу у основания шеи.

Эрик успокаивал меня, пока Даниэль пил эфир.

– Это скоро закончится. Вот увидишь. Еще пара отметок, и все будет кончено. Тебя ждет новый мир.

После того, как Даниэль закончил, я откинулась в сторону. Мне было трудно сосредоточиться на том, о чем говорил Эрик.

– Для начала мы собираемся изменить полукровок. Их нельзя обратить в нас. Им не нужна магия элементов. Мы начнем нашу атаку по всему миру. Это будет красиво. – Эрик улыбнулся от этой мысли. – Мы проникнем в Ковенанты… а затем в Совет.

Это был достаточно продуманный план, который мог легко стать страшной реальностью. Эрика, похоже, не беспокоило отсутствие разговорчивого собеседника. Он продолжал. А мне было трудно держать глаза открытыми. Страх и беспокойство пронзали меня насквозь. Я задремала. Но вскоре что-то встревожило меня.

Усталая и растерянная, я подняла голову и увидела Даниэля, стоящего передо мной. Неужели прошел час? Серьезно? Я уже не могла ничего сделать – они готовились к последнему укусу, последней капле эфира, оставшейся в моей душе.

– Даниэль, сейчас не время.

– Мне все равно. Ты получаешь больше, чем я. Ты практически светишься. Посмотри на меня! – Даниэль нахмурился. – Я не похож на тебя.

Эрик не светился, но его кожа приобрела здоровый цвет. Он выглядел… как нормальный чистокровка. Даниэль же, напротив, все еще был белым.

Эрик покачал головой.

– Она убьет тебя.

Даниэль опустился передо мной и провел рукой по волосам.

– Не убьет, если не узнает. Я просто хочу еще один глоток.

– Не… позволяй ему. – Мой слабый голос звучал умоляюще, но даже если бы Эрика и волновала судьба Даниэля, он точно не показал этого и не попытался остановить его.

На моей шее еще оставалось свободное место без укусов. Я молча просила Даниэля не делать этого. Не знаю, почему меня это волновало, но, черт возьми, во мне все еще оставалось немного тщеславия.

– Ей, вероятно, нравится, – сказал Даниэль. Спустя какое-то время он впился зубами в это маленькое пятнышко, и его губы коснулись моей кожи. Боль пронзила меня, заставив напрячься.

Это было слишком. Собрав остатки сил, я подняла руки и вонзила ногти в его лицо.

Даниэль завыл и отскочил назад. Моя рубашка порвалась, но выражение его лица наполнило меня болезненным чувством удовлетворения. На его лице появились глубокие и злобные раны, покрытые свежей кровью. Вслепую он набросился на меня и опрокинул на Эрика.

– Черт! – Эрик вскочил на ноги, а я свалилась на пол. Я легла на бок и свернулась калачиком. Я чувствовала, как Эрик оттолкнул Даниэля назад, крича ему что-то в лицо, но я не слушала. Что-то длинное и тонкое впилось мне в бедро. Я медленно перевернулась, нащупав пальцами предмет, спрятанный вдоль шва моих штанов.

Складной нож.

Внезапно Эрик поднял меня. Что-то влажное и теплое стекало по лицу. Кровь. Не то чтобы у меня ее оставалось в избытке, чтобы позволить ей вот так стекать.

Через его плечо я увидела, что Калеб не спит. Мы услышали, как открылась дверь, и в коридоре послышался стук каблуков матери. Эрик отпустил меня и отступил. Мои губы изогнулись в грустной ухмылке. Он знал. Я знала.

Мама разозлится, когда увидит мое лицо.

Она вошла в комнату, и ее глаза сузились.

– Что здесь произошло?

Кровопотеря и общее истощение омрачали мои мысли. Прошло несколько мгновений, я смотрела на нее. Я не могла вспомнить, где я и как сюда попала. Все, чего хотелось, так это прижаться к ней, чтобы она обняла меня и сказала, что все будет хорошо. Она была моей матерью, и она их остановит.

Она должна, особенно после таких мерзостей и ужасов.

– Мама? Посмотри… посмотри, что они сделали со мной.

– Т-с-с. – Она убрала волосы с моего лица.

– Пожалуйста… пожалуйста, останови их. – Я крепко обняла ее, желая забраться к ней на руки, желая, чтобы она обняла меня. Она этого не делала. Когда она отвернулась, я закричала и потянулась к ней.

Нет. Это существо, стоящее передо мной, не моя мать. Мама никогда бы не отвернулась от меня. Она бы обняла меня и успокоила. Я медленно моргала.

– Кто сделал это с ее лицом? – Ее голос был таким холодным и непохожим на мамин, но в то же время я узнала интонацию. Так она кричала на меня, когда я попадала в беду. С этим же тоном она устроила чертову перепалку. Эрик и Даниэль не знали. Они не знали мою маму так, как я.