том числе кадровая, оставался Голембиовский. Вот, вздохнула с облегчением редакция, повезло нам с партнером, ну, нельзя теперь будет писать ничего дурного о ЛУКОЙЛе, так мы и без того про него не писали. Наивные люди…

Хождение по мукам

Стоило, однако, газете задеть главу правительства-и ягненок превратился в тигра. Президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов заявил, что берет назад все свои обещания и назначит главным редактором кого-то по своему выбору. Мало того, дал пресс-конференцию, где назвал Известия желтой газетой и произнес речь примерно в таком духе: Подумать только, что эти щенки себе позволяют, на самого премьер-министра хвост подняли, и теперь компании запрещена сделка в Казахстане, и мы теряем 270 миллионов долларов! Не какого-то рядового человека задели, а «самого премьер-министра». Такого ЛУКОЙЛ терпеть не станет.

Что это значило? Политическую цензуру? Опять? То самое, против чего все годы боролись? Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Попали в тот же советский крепостной капкан. Вот что, оказывается, на самом деле означает 41 % акций против 24. Но что делать? До собрания оставалось две недели. С опозданием (снова!) бросились изучать закон об акционерных обществах. Обнаружили, что совет директоров может не только принять решение о созыве собрания, но и изменить срок его созыва. А совет еще две недели наш, известинский! И снова вздохнули с облегчением. Отсрочили собрание на полтора месяца. И принялись лихорадочно искать нового партнера с деньгами. Нашли ОНЭКСИМбанк.

Боюсь, как бы не надоела уже читателю эта печальная повесть, полная столь скучных сюжетов, как акции, проценты, тонкости закона об акционерных обществах, бесконечная наивность заблудившихся в этих неведомых им дебрях журналистов и вполне ожидаемое хамство олигархов. Но речь все-таки о том, как на глазах у всех убивали один из лучших журналистских коллективов страны. И никто из тех, кто мог помочь, редакции не помог. Даже после того, как с помощью Известий сокрушили коммунистов. Мне кажется, что эта драма стоит того, чтобы еще немного поскучать. Тем более что главная интрига впереди.

Так или иначе, новый партнер откликнулся на отчаянный призыв о помощи с искренним, казалось, энтузиазмом. И тотчас прислал деньги на скупку акций мелких акционеров (правда под залог тех 24 % акций, которыми располагала редакция). Мало того, оказалось, что еще один крупный акционер, банк РЕНЕССАНС, давший ЛУКОЙЛу доверенность на свой пакет акций (8,5 %), всего лишь подразделение ОНЭКСИМа — и доверенность была немедленно отозвана. Начали совместную кампанию по скупке акций. У редакции было преимущество, все-таки обращалась она к собственным пенсионерам. Короче, через две недели новые союзники, Известия и ОНЭКСИМ, довели свой совместный пакет до 50,2 %. ЛУКОЙЛ безнадежно проигрывал. Он долго не хотел примириться со своим поражением, его люди ходили по кабинетам, пытались подкупить сотрудников, искали предателей, скандалили, пробовали даже провести свое отдельное собрание акционеров, телевидение засняло стычку у дверей Известий, куда их не пустили.

Наконец, свершилось: сдался ЛУКОЙЛ. Или редакции так показалось, потому что он согласился подписать вместе с союзниками торжественную Хартию взаимоотношений журналистов с акционерами, нечто, как они думали, историческое, вроде знаменитой английской Хартии вольностей 1215 года (о взаимоотношениях баронов с королем). И Собрание акционеров состоялось. От редакции в совет директоров вошли двое, от ее союзника ОНЭКСИМа еще двое, всего четыре против трех у ЛУКОЙЛа. Михаил Кожокин, вице-президент ОНЭКСИМа, стал, как договорились, председателем совета директоров. Нарру епс1? Известия спасены? Не торопитесь, читатель.

Уже на следующий день выяснилась степень вероломства ОНЭКСИМа. Оказалось, что он-за спиной Известий-сговорился с ЛУКОЙЛом. И теперь их было в совете директоров пятеро против двух. Вчерашний союзник обратился во врага похлеще ЛУКОЙЛа. Нагло в лицо отказался от всех своих обещаний и потребовал, чтобы избранный коллективом главный редактор Голембиовский убирался вон, прихватив своих заместителей и заведующих отделами. Нокаут. Вдобавок еще и обобрал, известинские 24 % акций прикарманил. И Хартия, только что подписанная всеми сторонами договора, оказалась клочком бумаги (два года спустя Кожокин сам себя назначил главным редактором). За английскими баронами, подписавшими с Иоанном Безземельным Великую хартию вольностей, стояла их объединенная мощь, за журналистским коллективом, увы, не стоял никто. Бывшие союзники по борьбе с коммунистами его предали.

Так погибли Известия.

Ирония была в том, что новые хозяева не только ничего в газетном деле не смыслили, но оказались и плохими бизнесменами. Вслед за Известиями ОНЭКСИМ приобрел и Комсомольскую правду, конкурировавшую с ним за одну и ту же читательскую аудиторию, и зачем-то основал еще и третью газету того же направления — Русский телеграф. И в результате, естественно, остался с ТРЕМЯ убыточными газетами на руках, оставив за собой руины разоренных журналистских коллективов. Поистине: слон в посудной лавке. Но это уже другая история.

Я-то всего лишь попытался объяснить горькую реплику Отто Лациса, произнесенную в час победы над коммунистами. Помните: «Победило меньшее зло»? А скучное ли то было время, как думает летописец реванша, судить читателю.

Глава 17

«ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ИСТЕРИЯ»

ПЕРВАЯ ПОСТСОВЕТСКАЯ

Боюсь, не такими уж далекими и странными покажутся сегодняшнему читателю «патриотические истерии» царских времен, подробно описанные в первой книге «Русской идеи». Под этим ником фигурировали там события, в ходе которых: 1) любовь к отечеству превращалась из интимного чувства патриотизма в свою противоположность — в публичное действо, в перформанс; 2) национализм, присвоив себе чужое имя («патриотов»), становился движением ВСЕНАРОДНЫМ; 3) центральным переживанием большинства оказывалась ненависть — все равно: к полякам ли в 1863-м, к туркам в 1878-м или к немцам в 1914-м (вспомним завет Георгия Петровича Федотова: «ненависть к чужому-не любовь к своему-составляет пафос современного национализма»). Проще говоря, страна начинала биться в падучей. Но кого этим нынче в России удивишь? Разве что объект ненависти поменялся. Так объекты эти ведь и тогда с каждой новой «истерией» менялись.

Но я сейчас — не о сегодняшнем и не о позавчерашнем. Первая постсоветская «патриотическая истерия» случилась еще при Ельцине, в 1999. Вы не поверите, читатель, когда я скажу, из-за чего она началась, настолько незначительным это сейчас кажется. Из-за Косово. Ну, кто, скажите, станет сегодня рвать на себе тельняшку из-за Косово? Но вот такой авторитетный историк, как Андрей Зорин, убежден, что «решающей точкой, когда этот невроз стал определять массовое самосознание, были косовские события». И нет никаких оснований ему не доверять, поскольку именно из-за Косово случились и натовские бомбежки стратегических объектов в Сербии в мае 1999, и знаменитая в свое время примаковская «петля над Атлантикой», и вообще все, что именовалось тогда «майским днем