- Вы меня задушите!

Оказавшись между двух тел, Александр, кое-как, все же смог выбраться, после чего отряхнул свой свитер, который дотягивал ему почти до самых пяток. Он полностью закрывал порезанные джинсы и касался простецких кед.

- И вообще - я вам не сын!

- Какой кошмар!

- Ты слышала, дорогая? Наш сын от нас отказался!

- Родной мой… не знаю, где мы свернули в его воспитании не там…

- Парочка идиотов, - процедил Александр и, поняв, что больше никто не заслоняет путь в коридор, бросился внутрь.

- Возвращайся со щитом или на щите, сынуля! - донесся ему в спину выкрик Робина.

***

Мери, опустив стул на пол, сидела и слушала, как играет её профессор и куратор. Самозабвенно, увлеченно и очень… больно. Его пальцы свободно летали над клавишами, касаясь их быстро и легко, но…

Возникало впечатление, что профессор Думский играет не на рояле, а на битом стекле и каждое касание причиняет ему нестерпимую боль.

Но не физическую.

А душевную.

Словно стекло касалось не пальцев, а сразу - сердца.

И единственное, что притупляло боль, это сигарета во рту и бокал с виски.

- Что же с вами случилось, профессор? - прошептала Мери, а затем захлопнула рот ладошками.

Но, благо, черный маг был слишком погружен внутрь музыки разбитых осколков чужих сердец, чтобы услышать слова студента.

Музыка продолжала играть, а взгляд Думского все мрачнел и мрачнел, отправляя своего владельца все глубже и глубже в прошлое.

Пробираясь по темному, наполовину затопленному подвалу, Думский руками придерживал украденные на барахолке резиновые сапоги.

- При своем наплевательском отношении к внешнему виду, ты поразительно заботишься о чистоте любимого себя.

Робин уже расплылся в кресле, а Анастасия грела на электрической плите небольшой чайник.

Будто мыши, они ютились в небольшом помещении, который Робин, когда-то, оборудовал под кинозал. Старая бойлерная, которая, благодаря тому, что находилась на возвышении по отношению к общему уровню подвала, не была затоплена.

Путь же к ней, помимо воды, перегораживали не самые простые черномагические ловушки. Так что в первый раз, когда Александр пробирался сюда (по наставлению Робина, кстати, который сказал, что в конце пути его будет ждать несметное сокровище уникальных знаний) то буквально прыгнул выше собственной головы в вопросах разрушения чужих заклинаний.

- Что смотрим сегодня? - Робин уже щелкал пультом, выбирая из почти бесконечного каталога фильмов. - Титаник? Отверженных? Хатико?

Плита, за которой хлопотала Анастасия, была водружена на деревянную чурку. Распиленное бревно заменяло стол. А огромный, почти под восемьдесят дюймов, телик был подключен к… пронизанным проводами, десятку картофелин и двадцати апельсинам.

Естественно, все они были заколдованы.

Причем Анастасией.

Такая магия требовала слишком тонкой работы, на которую Робин в принципе не был способен, а Алекс пока только учился. У той же Анастасии.

Причем если бы Профессор Раевский узнал о том, что Анастасия (”Настя”, как её называл Раевский) была способна на такое, то…

Ну, сперва бы, наверное, похвалил, а затем спалил весь подвал дотла.

Главное правило школы “Фаллен” - “никаких технологий”.

Здесь топили углем. Не было электричества. А Клетка Фарадея, сооруженная внутри стен, обеспечивала полную изоляцию для любых беспроводных сигналов.

Ни интернета.

Ни линз…

Так что то, каким образом Робин протащил сюда телевизор и электрическую плиту оставалось для Александра большой загадкой.

- Давай Пианиста?

- Пианиста? Жена, ты сбрендила?! Тут итак весь подвал затоплен, а когда вундеркинд посмотрит Пианиста, то мы окажемся внутри Титаника! Нет, я не ДиКаприо и нормально влезу на огромный плот, но…

- То есть Хатико, по-твоему, его не заденет.

- Малец кошатник до мозга костей. Он еще и злорадно похихикивать будет над этой чудной комедией.

- Смотрим Пианиста.

И, в качестве точки в разговоре, Анастасия поставила на “стол” поднос с тремя простецкими жестяными кружками. В них ароматным паром исходил черный, крепкий чай с сахаром и лимоном.

Очень странный, но вкусный напиток.

***

Мери не очень понимала, как один человек может столько пить и при этом не пьянеть, но профессор Думский уже наливал себе в стакан из третьей бутылки виски, но при этом ни разу не сбился с ноты или ритма.

Его пальцы все так же скользили по клавишам, истекая невидимой кровью.

***

- Вот так, чуть медленнее, - повторяла Анастасия. - не торопись. Чувствуй ритм.

В центре темного, огромного зала, с задрапированными окнами, маленький мальчик и высокая, статная красавица из ледяных земель севера России играли на рояле.

Вернее, Анастасия играла, а Александр только учился.

Уже вторую неделю!

Но мог самостоятельно сыграть небольшую партию из двух актов.

- Саша, вот честно, не знаю…

- Ты чего-то не знаешь, Анастасия?

- А чему ты так удивлен?

- Ну… не знаю, - смутился мальчик. - мне всегда казалось, что ты знаешь все на свете… в отличии от Робина.

- Эй! - донесся отзвук возмущения из дальнего угла. - Я вообще-то здесь.

- Я вообще-то знаю, - передразнил Думский.

Анастасия засмеялась и пригладила волосы мальчику. В отличии от своего парня она никогда их не взъерошивала. А этого Александр терпеть не мог.

- Нет такого на свете, Саша, чтобы кто-то знал все и обо всем.

- Даже профессор Раевский?

В комнате повисла тяжелая тишина. Такая, что на её фоне черная драпировка на старых витражах казалась легким шелком или парящим пухом.

- Даже он, вундеркинд, даже он… а теперь давай попробуем сыграть третий акт.

- Да, давай!

***

- Змей Искуситель да проведет тебя сквозь пески, Фарух.

- Локи у очага твоего, Робин. А кто это прячется за твоей спиной?

- Я не прячусь!

- Он не прячется.

- О, тогда прошу прощения, мессир, что посмел вас оскорбить. Как же вас зовут?

- Александр Думский.

- Какое мужественное имя. Генеральское.