– Слушаю…

– Ленка, это я! – почти кричит в трубку Антон. – Ты почему не отвечаешь на звонки? У тебя всё в порядке?

– Да. У меня всё хорошо, – произношу я бесцветным голосом.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально, – коротко роняю я.

– Можно к тебе приехать? – вопрос звучит робко, но с надеждой.

– Зачем? – обрезаю я этой надежде крылья.

– Ну… Я так давно тебя не видел – с прошлой недели. Очень соскучился.

– По мне или по моему наследству? – не выдерживаю я.

Городецкий теряется от такой прямоты:

– Не понял…

– Что тут не понятного? – жестко отвечаю я. – Все вы одинаковые со своим бубновым интересом… Знаешь, ты мне, пожалуйста, больше не звони…

Не дожидаясь реакции Антона на свои слова, я нажимаю на сброс, а затем вообще отключаю мобильник.

Все еще сжимая его в ладони, я скрещиваю руки перед собой на столе и, наклонив голову, упираюсь в них лбом.

Я еще долго сижу так, не шевелясь и мысленно уговаривая себя: «Ты теперь богата и свободна, а значит, счастлива».

Я складываю зонтик и открываю дверь с табличкой, на которой отливает золотыми буквами надпись «Нотариус Грач В.Ф.». Чёрт, и здесь тоже очередь. Это уже третий из нотариусов, практикующих в нашем районе, и он тоже, судя по всему, пользуется бешеной популярностью. Ладно, сколько можно метаться в такую слякотную погоду – придется остаться здесь и запастись терпением.

Я стряхиваю дождевую воду с зонта и, вежливо осведомившись «кто последний», усаживаюсь на один из стульев, стоящих вдоль стен приемной.

Ждать приходится около полутора часов. Очередь продвигается томительно медленно. Пытаясь развлечь себя хоть чем-то, я сначала гадаю: нотариус Грач – это «он» или «она», потом глазею в окно, за которым торопливо снуют люди: никому неохота вышагивать не спеша под холодным ноябрьским дождем. А после я вспоминаю толстую тетку-нотариуса, приезжавшую на генеральскую дачу для оформления завещания, и события, ставшие причиной моего визита сюда, снова оживают в памяти.

Как давно это было! В конце мая. Почти полгода назад. Именно тогда я решила отметить за городом семейное торжество, после которого от нашей семьи практически ничего не осталось.

Похоронив близких и рассчитав Фросю, я еще несколько месяцев жила одна в генеральской квартире, пока не почувствовала, что больше не могу в ней оставаться. Всё там чересчур напоминало о прошлом. Поэтому я покинула эти старые стены, едва завершился мой процесс о разводе.

В ходе затянувшегося, как я и предполагала, судебного разбирательства неприятным сюрпризом для меня стало обнаружение моим адвокатом у Карена, а точнее, у нас с ним в общей собственности шикарной трехкомнатной квартиры в Сокольниках, о которой я даже не подозревала.

Как выяснилось, мой теперь уже бывший муж приобрел ее через год после нашей свадьбы и устроил там себе «любовное гнездышко», чтобы встречаться со своими многочисленными пассиями без риска быть застигнутым на месте преступления.

Мой ушлый адвокат выяснил, что при покупке этой квартиры обязательное в таких случаях письменное согласие супруги, то есть меня, на такую сделку Карен попросту подделал, провернув эту аферу через своего «карманного» нотариуса.

Эту историю я, посоветовавшись со своим юристом, решила не вытаскивать в суд, дабы, во-первых, не испытывать дополнительное унижение от «художеств» своего мужа, а во-вторых, я предложила Карену решить вопрос полюбовно. Мой ультиматум звучал так: я делаю вид, что «не замечаю» вопиющего, «тянущего» на уголовную статью факта подделки документа, а взамен мой бывший разменивает свое «гнездышко» на две однокомнатных квартиры и одну из них оформляет на меня.

Быстро сообразив, что рыпаться бесполезно, Карен пошел на этот компромисс, и почти одновременно со свидетельством о разводе я получила ключи от первой в моей жизни собственной квартиры. Пусть маленькой, зато в центре, в тихом переулке.

Остальное имущество мы делили через суд. Карен умудрился к тому моменту обанкротить свою фирму – уж не знаю, намеренно или нет, так что мне досталось немного.

Поэтому я вынуждена была найти себе работу. Не ахти какую – продавец в цветочном магазинчике. Но мне нравится, что каждый день я общаюсь с людьми – это помогает не сойти с ума от одиночества.

На жизнь мне хватает – ведь я отказалась от своих прежних дорогостоящих привычек и вкусов.

Я живу, словно улитка, в собственной раковине: «дом – работа, работа – дом». Да и с кем мне общаться? Друзей детства и времен учебы в университете я давно всех растеряла, родных у меня не осталось, с новыми соседями познакомиться еще не успела. Но одной даже лучше. Я чувствую, что словно отгородилась от остального мира невидимой стеной, за которую я теперь никого не пускаю. Я перестала доверять людям. После того, как оказалось, что даже мои близкие – вовсе не такие, какими я их много лет считала, чего я могу ждать от остальных?

В права наследования я так до сих пор не вступила. Сначала некогда было из-за развода, потом из-за поисков работы, потом просто лень. И вообще я терпеть не могу все эти «присутственные места».

На днях я затеяла уборку в генеральской квартире, чтобы та не заросла паутиной, пока в ней никто не живет, и решила, наконец, перетряхнуть письменный стол в кабинете и выкинуть все ненужные бумаги, которыми он забит.

Я принесла большую картонную коробку и начала выгребать в нее из выдвижных ящиков их содержимое. В одном из ящиков, в самом дальнем углу, я обнаружила кучу старых, уже пожелтевших и ветхих писем. Отправить их в мусор у меня не поднялась рука: на самом верхнем я увидела имена отправителя и адресата и поняла, что оно написано Деду моим отцом. Я отложила в сторону тряпку, уселась прямо на пол и начала читать старую переписку…

Помощник нотариуса – симпатичная молоденькая девушка, отвлекая меня от моих мыслей, приглашает пройти в кабинет – подошла моя очередь.

Грач оказывается мужчиной под пятьдесят, действительно слегка напоминающим эту птицу своим длинным носом и темным строгим костюмом.

– Присаживайтесь. Рассказывайте, – коротко произносит нотариус и, протягивая одну руку за папкой с документами, которую я принесла с собой, другой рукой ловко цепляет на нос очки в тонкой позолоченной оправе.

Я коротко объясняю, что мне завещана квартира и прочее добро.

Уже успев просмотреть по диагонали мои бумажки, Грач замечает:

– Давно пора было наведаться к нотариусу, Елена Викторовна – у вас уже заканчивается срок для вступления в права наследования. Прошло почти полгода с момента открытия наследства.

– Все как-то некогда было, знаете ли, – мямлю я в ответ.

Нотариус кивает: наверное, и не на таких чудаков насмотрелся.