молчания в трубке дала понять, что Максим тоже не особо обрадован таким развитием событий — вроде вместе собирались в начале следующей недели. Как раз после завершения Державиным основных «мероприятий» его плана.

— Да ничего, прорвёмся. Спокойно работай, никуда я от тебя не денусь, — подумала, что сказать эти слова будет не лишним. — Прилетишь через несколько дней, как и хотели.

Он хмыкнул.

— Тогда я заеду к тебе через пару часов.

— Хорошо, — я улыбнулась. Признаться честно, я скучала по Максиму — мне было мало тех коротких встреч, что мы могли сейчас себе позволить. С одной стороны, меня пугало появление этой привязанности к Державину. С другой же, расставаясь с ним, я ловила себя на том, что ощущаю небывалый подъем внутренних сил и готова свернуть горы. Влияние Максима Державина оказалось далеко не тлетворным.

Едва заслышав рокот мотора и шорох шин по асфальту, вышла на улицу. Мы не скрывали, но и особо не афишировали наши отношения. До официального представления Державина в качестве моего молодого человека ещё не дошло, но отец, заметивший учащение наших встреч, дал мне понять: он рад и не будет препятствовать. Ещё бы. С точки зрения Вадима Солнцева Максим Алексеевич Державин — идеальный образец мужчины, способного укротить его вредную дочь. О непотребной репутации Максима отец особо осведомлён не был, что не могло не радовать.

Шагнула к Державину, чтобы тут же оказаться в его объятиях, и потянулась за поцелуем. Взгляд — глаза в глаза, а затем его губы касаются моих, и меня уносит горячая волна удовольствия и нежности.

— Я уже отчитал Лосева, — усмехнулся Макс, когда я отстранилась от него. — Мог бы меня сперва предупредить, что раньше вас выдёргивает.

— Как же, — покачала головой. — Максима Алексеевича не поставили первым в известность, — не преминула поддеть недовольного мужчину.

— Вообще-то, — он сверкнул глазами, — Лосев со своей «UralEnergy» мне обязаны. Я видел их отчётность за последний месяц — после твоего появления в качестве их представителя продажи взлетели.

— Да ладно? — не поверила я.

— Можешь не верить, — ухмыльнулся. — Но спонсирование прекрасной Жени Солнцевой приносит им гораздо больше прибыли, чем они рассчитывали. Лосев безмерно мне благодарен за тебя.

— И почему в таком случае мы до сих пор с ним не знакомы? — склонила голову, наблюдая за реакцией Державина. Как же мне нравилось его подзуживать — это придавало особой пикантности и перчинки нашим отношениям.

— Познакомлю, — не поддался на мою провокацию Максим. — Вот только он очень счастливо женат и, боюсь, не в твоём вкусе.

— А кто в моём вкусе? — округлила глаза в притворном удивлении.

— Один наглый самоуверенный юрист, который сейчас стоит перед тобой, — в подтверждение своей наглости Державин шлёпнул меня по пятой точке.

Шикнула на развеселившегося мужчину. Как ребёнок, ей-богу!

— А если серьёзно, то… — Максим достал из кармана связку ключей и под моим удивлённым взглядом протянул их мне. — Я бы хотел, чтобы на время соревнований ты жила у меня. Что ты так уставилась на меня, солнце? Да, я в курсе, что вам с Палычем предоставят квартиры, но мне будет спокойнее, если ты поживёшь в моей.

Замотала головой. Это уже слишком. Мы ещё не дошли до той стадии отношений, чтобы… чтобы что? Жить вместе? Так вроде Державин и не предлагал — сказано же «на время соревнований».

— Почему нет? Что не так, Жень? — Максим устало выдохнул. — Я предложил что-то, что тебя оскорбляет?

— Нет, Макс, просто мне неудобно, — честно призналась.

— Неудобно — это когда твои дети на соседа похожи, — усмехнулся Державин. — Я думаю, что наши отношения позволяют тебе пожить у меня без угрызений совести. Если на то пошло, считай, что я сдаю тебе квартиру в срочное пользование с условием поливать цветочки на кухне.

Приподняла бровь, в сомнении уставившись на Максима.

— Ты и цветочки на кухни — две несовместимые вещи.

— Вот и проверишь. Вдруг ты ошибаешься?

Я медленно сдавала позиции. Серьёзно, ничего ужасного не случится, а если Максу так будет спокойнее… он не давал мне забыть про возможность повторного инцидента с ребятами Пудова. Такое было маловероятно, но всё же.

— Ладно… твоя взяла, — наконец, согласилась я и осторожно забрала связку из четырёх ключей.

Максим удовлетворённо кивнул:

— Чёрный магнитный — от домофона подъезда, красный — паркинг, остальные от входной двери. Адрес сейчас тебе скину сообщением на всякий случай.

— Спасибо, Макс, — улыбнулась чуть смущённо. Абы кому Державин свою квартиру доверять бы не стал, а значит… появившаяся мысль приятным теплом растеклась в груди.

— Я постараюсь приехать пораньше, чтобы ты там одна не скучала, — он поиграл бровями. — А сейчас марш отдыхать. Как прилетишь — напиши.

Подарив на прощание жаркий поцелуй, Державин прыгнул в «Мерседес» и был таков: если он действительно вознамерился быстрее разобраться с нашими баранами, то бишь Пудовым и Ко, то объём работы ему предстоял нешуточный.

Сжимая в руке ключи, как настоящее сокровище, вернулась в дом. Елизавета расплылась в улыбке, заметив моё невероятно довольное выражение лица: она читала меня, как открытую книгу. Отцу невероятно повезло со своей женщиной.

От волнения не спалось. Провозилась в попытке хотя бы вздремнуть практически до самого отъезда в аэропорт — предстоящие приключения на Урале не давали мне покоя. Когда начало светать, смирилась — всё равно не усну. Вышла на веранду с чашкой горячего каркаде и села на ступеньки, довольно щурясь от приятной кислинки на языке. Кто бы мог подумать, что моя мечта исполнится… Исполнится благодаря Державину.

Открыла галерею на телефоне и нашла ту самую фотографию Максима с тест-драйва. Как же так вышло, что вместо того, чтобы распечатать снимок и играть в ножички, используя его в качестве мишени, я любуюсь заснятым на нём мужчиной, моим мужчиной?

Максим Алексеевич Державин. Тот самый тип, с которым я зацепилась языком на трассе, каким-то образом проник в самое сердце. Скажи мне тогда, когда я прижимала к обочине чёрный паркетник, что я влюблюсь в его хозяина, пальцем бы у виска покрутила. Совсем ку-ку? Я? Да в этого напыщенного индюка?! А оно вон как вышло… ох уж эти превратности судьбы.

Такси. Аэропорт. Встреча с Палычем. Самолёт. Происходящее казалось мне сном или вовсе фильмом, героиней которого я невольно стала. В отличие от всегда рассудительного Игоря Павловича, я дрожала от волнения. Глядя в иллюминатор, с упоением наблюдала, как самолёт набирает высоту, кружа над родным Краснодаром, как проносятся где-то там внизу поля и реки. Под мерный гул двигателей мне наконец-то удалось уснуть, положив голову на плечо Игоря Павловича для большего удобства.