перед всеобъемлющими женскими функциями, как «позитивными» (порождение, хранение), так и другими («притяжение», проглатывание, причинение смерти), первобытный человек обожествлял их через соответствующие скульптурные изображения. Большая часть этих изображений, по Нойманну, имела нуминозное действие (то есть внушала благоговение, мистический трепет). Они показывают, в частности, крайнюю зависимость человечества от великого женского земного начала, дарующего ему жизнь. Одно из этих изображений — перуанский кувшин — Нойманн комментирует так:

«Здесь аспект бесчеловечности почти перевешивает величие… Где-то сбоку от этой гороподобной массы, в которой впечатление слияния с землей усилено одеянием, опадающим с головы, висит человеческое существо, которое можно описать как нечто среднее между младенцем, стариком и обезьяной. Но эта гигантская женщина, от которой малыш „за-висит“ в буквальном смысле слова, смотрит прямо вперед, величественная и бесчувственная, монументально воплощая безразличие природы к живым существам, зависящим от нее».

Идея Нойманна заключается в том, что эти изображения есть нечто большее, чем просто искусство, даже ритуальное, принадлежащее к определенной культуре. Точно такие же образы появляются в видениях современных психотиков, не ведающих древних образцов. А также у детей. По Нойманну, это означает, что Архетипическое женское живет в человеческом бессознательном. И, соответственно, проявляется либо в случаях, когда взрослое сознание еще не развито (ребенок), либо когда оно находится в состоянии «поглощения» бессознательным (психотик).

Нойманн приводит рисунок психотика из немецкого психиатрического издания и комментирует его так: «Это архаическая фигура богини с архетипическим головным украшением; у фигуры очевидна стеатопигия (то есть повышенное отложение подкожного жирового слоя на ягодицах, характерное для всех «палеолитических Венер» — И.Р.) и широкие бедра; генитальная зона окружена маленькими черными танцующими демонами; лицо отчетливо татуировано. Она стоит под темно-синим ночным небом; под ногами у нее зеленовато-желтое нечто (луна?)».

(Рисунок психотика Германа Бейла. Сакральная фигура)

«Творящее начало духа… считается в патриархальном мире „самопорожденным“; но раньше оно рассматривалось генеалогически, как произошедшее из хаоса или первичного океана бессознательного, как сыновний принцип, рожденный от Женского».

Использование в данном случае понятия «бессознательное» не должно смущать — сказанное можно отнести как к судьбе отдельного мужчины, так и к сотворению мира. Итак, вопрос встает о том, что мужское (а значит, и патриархальный Бог!) не является изначальным, а само считалось порожденным из женского. Обратные трактовки, как то создание Евы из ребра Адама, появились уже позже, в результате «патриархальной переоценки». Нойманн прямо называет это базовое ветхозаветное представление о сотворении женщины «противоестественным».

Главное, космогоническое основание «женского архетипа» — это его дотварность. Женское начало в том его понимании, которое выражает Нойманн — предшествует творению и связано с изначальной тьмой.

«Для всех источников жизни, будь то, как в бесчисленных мифах, изначальный океан, будь то земля или небеса, есть нечто общее: тьма. Это та изначальная тьма, которая рождает свет как луну, звезды и солнце, и почти везде эти светила рассматриваются как отпрыски Ночной Матери… Бессознательное — мать всех вещей, а все вещи, находящиеся в свете сознания, дети по отношению к тьме, как и само сознание, которое тоже является ребенком этих первобытных глубин».

Нойманн подтверждает свои суждения религиозными материалами из многих частей света — Египта, Индии, Мексики, Меланезии, Вавилона… Больше всего внимания он уделяет древней шумеро-вавилонской богине Тиамат, олицетворяющей изначальный соленый океан-хаос, из которого произошло всё, в том числе и боги. Потом она была убита верховным богом патриархального пантеона Мардуком, сотворившим из ее тела небо и землю — то есть, существующий порядок.

Цель Нойманна, несомненно, выходит за рамки психоанализа. Он стремится проблематизировать мифологические и метафизические представления, характерные для патриархата, или, как он говорит сам, для патриархального сознания. Зачем ему это нужно — отдельный вопрос. Но пафос его в том, что патриархальное общество напрасно обесценивало женский архетип. Женское начало нельзя отождествить с низшим, хтоническим, земным, как этого хотел «патриархальный мир с его религиями и философиями», пишет Нойманн. Поскольку оно предшествует всему, то ему принадлежит вечность — ему, а вовсе не мужскому творческому началу, персонифицированному в виде Бога-творца. Великая Мать «поистине объемлет всё — небеса, воду и землю, и даже огонь — ее сын». И именно этим определяется образ женщины, который находится в коллективном бессознательном.

Но в чьем коллективном бессознательном?

Построения Нойманна и де Бовуар вполне объясняют ту тревогу, которую испытывало перед лицом женского начала западное сознание. Женщина не только влечет ко греху, но и несет в себе опасность полного разрушения мужчины и, по существу, всего Божественного творения, будучи связанной с тьмой, предшествующей ему. Эта опасность ощущалась западной патриархальной цивилизацией как некие «подземные толчки», которые грозят обрушить ее. Ответом на это было подавление женщины, породившее многовековую охоту на ведьм, чьей жертвою пали, по меньшей мере, десятки тысяч женщин. А также эсхатологические ожидания того, что Христос при втором пришествии «вернет» женское начало в мужское, восстановив андрогина. Наконец, уже светское модернистское сознание дошло до провозглашения полного уничтожения женщины по сценарию целибата, как у Вейнингера, либо специфических эротических практик, как у Эволы. Убежден, что в этом выразились не столько особенности этих авторов, сколько фундаментальный кризис западного жизнеустройства.

Но тогда ясно, с чем мы сталкиваемся сегодня. Фактически — с реакцией. С высвобождением той самой женской энергии, которую описывают рассмотренные авторы. Синхронность и однозначность этих описаний в таких разных методологиях, каковы традиционалистская эзотерика Эволы, экзистенциализм де Бовуар и психоанализ Нойманна, указывает на действительную универсальность этой женской энергии, обсуждение которой стало после Второй мировой войны предельно актуальным. Прогрессирующие процессы демонтажа общественной нравственности, семьи, патриархата связаны с высвобождением именно того, чему сопротивлялись, именно того, чего боялись в западной христианской культуре. Теперь эта подавляемая женская энергия, скидывая вековой гнет, вышла на передний план.

И здесь возникает главный вопрос: если описанная женская энергия универсальна, то до каких пределов эта универсальность распространяется? Невозможно принять то, что этой стихией, пусть она реально существует и может давать определенное направление идущему мировому процессу, исчерпывается женское начало, сама женщина.

Страшная дорога свободной личности — 6

Илья Росляков / Газета «Суть времени» № 519 / 4 февраля 2023

Речь идет о том, что всё произошло из изначальной тьмы, первичного бесформенного океана, всё подчинено его господству, и попытка сокрыть эту истину обречена. То есть нет ничего духовного

(Статуэтка, сделанная феминисткой Алидой Волш (США). Богиня Мать-Земля)

Зависимость от бессознательного… После открытий, сделанных психоанализом, образ человека принципиально изменился. Побуждения, мотивы, психический материал, скрытый от «дневного» разума в