litbaza книги онлайнСовременная прозаПроизводственный роман (повес-с-ть) - Петер Эстерхази

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 121
Перейти на страницу:

Судья почти не осмеливался выйти из своей рубки, но потом вышел. Сразу после того, как начали, мастер отвел назад, а затем пошел. Молодой Полузащитник без колебаний гнал мяч под ноги мастеру, подкинув, тот сначала шлепнулся, в траве ускорил движение, а затем совершенно остановился в луже воды. Началось бешеное и упорное состязание в беге между мастером и Центральным Защитником; первый ближе, второй по касательной. Уже казалось, что Эстерхази достигнет мяча — и тогда до самых ворот не остановится! — когда защитник издалека кинулся ему под ноги, (Пожертвовав собой.)

Мастер сидел посреди лужи и снова тряс головой. Его глаза, рот были полны грязью, слякотью, и он все сильнее ощущал, как прикасаются к его коже грязные штаны. (Грязь — мокрая земля, — казалось, впиталась в штаны и, таким образом, атаковала уже изнутри.) «Видите, друг мой, недаром я сказал: жил, любил и много страдал. Так оно и было». В этот момент в его пронзительном взгляде зажегся лукавый огонек. «Но из аута вбрасывали мы, а ведь…»

15 «Ты уж извини, дядя Тибор, — поскольку мастер обращался с почтительным почтением не только к своим коллегам, но и к специалистам по вычислительной технике, — сравнения и я могу произносить; мало того, мне за них платят».

16 Последний весенний матч оказался трудным. «Даже его перерыв! он и подавно!» А ведь весна была так прекрасно-непритязательна! «Знаете, друг мой, например, эти ветреные дни! Обманчивая погода! Чтобы грибочки смело!.» Солнце светит, мир искрится, но воздух еще прохладный, «поясница мерзнет»! А женщины… они просто поддаются на обман! Легкие рубашки, холсты, обтягивающие майки появляются из закромов, и когда они в художественном беспорядке сидят на стадионе, так чтобы их можно было с волнением отыскивать, или отделившись от многочисленных милых беззубых пенсионеров на «той» стороне, трепещущие на ветру юбки время от времени («в трепетный период») прижимаются к бедрам, и между двух ног на юбке образуется крошечная по размеру, слегка изгибающаяся ложбинка; чтобы затем выше, напротив, выпятился холмик, который притягивает взор, как мед пчелу (чтобы оставаться в рамках стиля. — Э.). Так вот: это весна.

Игре света и температуры постепенно пришел конец: воздух, ворча, нагрелся, матчи становились все утомительней, девушки потели или, увы, уходили на пляж. «Помните, друг мой, ту девушку в синем, которую я так рассматривал на разминке… которая потом так очаровательно ругалась, точнее, обругивала меня… а. я, ну, там, возле 16-метровой…» (Я тогда отметил, что, уж простите, но когда взгляд мастера пересекся со взглядом молодой дамы, я и сам хорошо помню ее — 15.53, — на ней было синее шелковое платье и легкий ветер сильно обнажал детали грудей, но в тот момент мастер точно не околачивался в районе 16-метровой… Это наблюдение, являющееся моей задачей, само по себе удивило. Он поднял дедовские брови. «Скажите, Э., вы бы не хотели овенгерить свое безобразное имя на Эдьхедьемедье! Его тоже можно было бы сокращать как: Э.». Беспардонный намек на очаровательного маленького сыщика из одной довольно известной в Европе новеллы про шпионов! Какой позор, какой позор! Затем, просветлев и успокоившись от одной мысли [не то чтобы мысль просветила и успокоила его!], он пробормотал: «Ах-х! И сколько всего еще можно сократить на Э.! Гм-гм. Неужели мы станем Иудой для самих себя?! Эффектно!» Он ждал случая, чтобы проявить шизофрению, как паук. Вот он и представился, как я отмечал: не могу уследить за его мыслью. «Попытайтесь, зайка, попытайтесь!» — с этими словами он холодно поднял ворот пиджака. Однако затем в нем прорвалась жизнь — это великое его преимущество, жизнь! [Можно воспользоваться!] — и со стремительностью широкого жеста он перекувырнулся через интермеццо, пространно показывая-разъясняя вороту пиджака секреты расположенного «по ту сторону» войлока, важность пристающей к нему всякой всячины, мягкость на ощупь, распускающиеся волокна нитяного шва, незначительность-важность границ и т. д.)

Они было собирались выходить из раздевалки, когда внимание защитников или нападающих обратили кое на кого: быстрого, жесткого, хорошо обманывает и плюется. Тогда он вспылил: «Я еще такого не ивил. Есть ли хоть один такой противник, — и он стал показывать на пальцах: раз! два! три! четыре! — который не был бы стремительным, как молния (без дождя), жестким, прямо как видия, не обманывал бы чертовски и не плевался бы точно и смачно?!» — «Успокойся, Петике, не тебе блокировать». И тогда он уже напрасно махал руками, к нему и пристало: он не любит блокировать, ему нельзя доверить человека. (Горькая ирония!) «Но, друг мой, все знают также и то, что это неправда». (Имеется в виду блокирование.) Это так. «Знаете, — сказал он в более поздний период, когда уже было ясно, что его план «относительно шести или семи носатых дочек потерпел крах», — знаете, я воспитаю сына центровым блокирующим. Он будет крепким, безжалостным и всем будет мозжить головы». И кивки со смехом означали: такой потенциал в мастере, в этом точеном правом связующем, был.

Теперь уже главную роль играла жара. Подул далее какой-то ветер. Сначала легкий, прохладный; затем окреп и стал невероятно горячим. Фен. Погода стала душной. Он еще не изволил быть «зашнурован». (Длительное, змеистое или скорее даже кишечное блуждание шнурков по следам выходящих игроков!) В искрящихся лучах солнца он изволил перебегать из тени в тень, не в силах обогнуть широкую, солнечную до безобразия местность: поле. Откуда-то сбоку Либеро пискнул: «Петике!» Но он как раз делал последние шаги еще-в-тени, восклицая: «Мне пришла охота играть. — Потому что в тот момент ее в нем еще не было. — Я буду сражаться, как лев». (Что за интенсивность. Мы это еще увидим. Соответствующее чувство и соответствующая реакция.) «Сделай шаг», — ехидно сказал Либеро, вооруженный опытом уже с солнечной стороны. Мастера же застопорило как раз это предложение, а не конспираторское обращение, прозвучавшее ранее. «Пять ящиков пива поставили», — тихо сказал Либеро и кивнул в сторону здания клуба, который был в собственности противника. «Знаете, друг мой пять ящиков пива на этом уровне — королевское предложение». Без раздумий он изволил сказать «нет» (скривив рот, покачивая головой). «Все равно проиграем. Их домашний судья ведет матч». — «Знаю». — «Петике, помирать — так с музыкой…» — он беспомощности развел руками; раздраженно отмахнулся: он считал, что все уже на мази, однако без содействия мастера предложение осуществить было невозможно. «Музыка? В такую жару?» — специально подшучивал большой человек. Он понимал ход его мыслей: если уж они и так продуют — потому что противник сильный, а судья уже знает результат, — тогда, по крайней мере, не надо быть лопухами. Но он мог думать лишь о том, «какого хрена» он проскакал полгорода, если сейчас состоится псевдофутбольный матч. «Нет», — сказал он вновь затем, увидев, как симпатяга Левый Защитник (который всерьез присоединился к совету старейшин в силу престижа, которым пользовался в команде, и неожиданно тоже разделил мнение Либеро) неуверенно покачал головой и покраснел, быстро добавив: «Но не потому, Яника, что я честнее, ерунда это. Исключительно из практических соображений. Просто с какой это стати я впустую пробегаю матч. Давайте, ива. Говорите хоть одну причину». Те молчали. Мастеру это не нравилось. «Ну, одну, котятки. Если бымы хоть за бабкииграли. Но обманывать на этом уровне… Для вас три бутылки пива: причина? Не причина. Если мы на это пойдем, то мы точно такие же уроды, как они вместе с судьей. И потом выпьем три бутылки пива. Идиотизм». Они поплелись на ту сторону поля. Либеро чуть свернул в сторону и головой показал: нет. Тот, кому он показал, разозлился. «Ничего не поделаешь», — сказал Либеро. Мастер совершенно не убедил остальных в том, что это решение верное, а то — неверное. Да и не хотел, он был выше этого. «Знаете, друг мой, я просто хотел, чтобы они признали обоснованность моего шага». Ну и конечно, он хорошо знал, стервец, с чем это сопряжено. Однако даже он не знал того, как удачно сложится встреча, какой нравственный пример удастся ему показать в этот день. «Мир играет мне на руку». (Ногти у него! Кошмар!)

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 121
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?