Утром же, задумчиво позавтракав, я вдруг приняла решение. Причины, почему я это сделала, меня не волновали, точнее, я задвинула их поглубже в темный угол, где хранились все страхи и тревоги по поводу нас двоих, и утрамбовала получше. Запихала в рюкзак шорты, купальник, пару футболок, ноут конечно же и еще захватила пару учебников из тумбочки — август не за горами, скоро занятия. Ольга дрыхла, так что я оставила записку, что уехала за город, насколько — не знаю, и вышла на улицу. Звонить Вердену и предупреждать о своем решении не хотелось, поэтому просто поехала на вокзал и села на электричку до Колпино. Там по ходу разберусь, что к чему. По пути успела задремать, а когда уже подъезжала к станции, с удивлением поняла, что никакого волнения не испытываю: скорее, нетерпение, а еще радость. Япона мать, с каких щей?.. В голове закружилась опасная карусель мыслей, и я поспешила их разогнать. Так, раз каникулы, буду расслабляться и получать удовольствие, без всяких заморочек. Вроде же решила, что до конца учебы — тайм-аут. Принимаю все как есть.

Электричка остановилась, я вышла на перрон, щурясь от яркого солнца, и ни разу не удивилась, увидев знакомую высокую фигуру с белыми волосами. А вот собственная реакция, честно говоря, слегка напугала силой эмоций и… ой, не знаю, короче. Я почему-то побежала, широко улыбаясь, и с довольным возгласом с размаху повисла на шее Вердена. Никто же из знакомых не видит? Не видит, значит, можно позволить себе чуть-чуть лишнего. Сильные руки обняли, чуть прижали и осторожно поставили на землю, красные глаза со светлой радужкой весело взглянули на меня, и сердце неожиданно ухнуло куда-то в район пяток, решив там и поселиться.

— Соскучилась? — усмехнулся Тим, забрав у меня рюкзак.

— Не дождешься, — тут же проснулось упрямство, и я буркнула, страшно застеснявшись неожиданного порыва: — На свежий воздух захотелось, знаешь ли, и в тишину.

— Ну-ну, — ехидно прокомментировал Верден и добавил, взяв за руку и потянув за собой: — Вруша и вредина.

— Почему это вредина?! — немедленно возмутилась я.

— Могла бы и не поддаваться соблазну снова влезть в образ упрямой дикарки, — доходчиво объяснил Верден и вдруг, развернув меня к себе, скользнул губами по моим губам. — Хотя бы здесь, где нас никто не знает, — уже тише добавил альбинос. — Я же вижу, что скучала, Сонька.

Я настойчиво выбралась из его объятий, хмыкнув, и отозвалась:

— Умный такой, череп не жмет? — Но голос предательски дрогнул, и я не выдержала: — Да ну тебя в пень, гад красноглазый! Хватит уже меня в краску вгонять! Сам все понимаешь и видишь, чего прикопался?! Ща вот как уеду обратно… — выпалила на одном дыхании, одновременно раздраженная и смущенная.

Верден вздохнул и обнял за талию, приноравливаясь к моему шагу.

— Сонь, давай перемирие, хотя бы на эти дни, что ты здесь, ага? И веди себя, как тебе хочется, идет? Слова не скажу. Только, пожалуйста, — его голос стал мягким, и мое тело знакомо отреагировало волной неугомонных мурашек, — в раковину не залазь?

Посмотрела на него долгим взглядом, потом кратко ответила:

— Я подумаю.

Все-таки да, соскучилась, и гораздо больше остального мне хотелось в кои-то веки не демонстрировать извечные колючки и подозревать подвох в каждом слове или действии Вердена, а… да просто отдохнуть. Пусть даже и с ним вместе.

Несмотря на остававшиеся в глубине души опасения, что отдых перерастет в совместное времяпрепровождение со всякими там нежностями и прочей фигней, все проходило просто отлично. Если бы так случилось, удрала бы первой электричкой. Не знаю почему, но от него подобное поведение воспринялось бы мной как предательство. В наших отношениях все было настолько просто и одновременно сложно, что найти хрупкую середину, баланс между обычной дружбой и чем-то гораздо большим являлось задачей невероятно трудной, для меня, по крайней мере. От стереотипов так просто не избавиться, и я подсознательно постоянно ждала от Вердена подвоха, каких-нибудь ненужных признаний или излишне трепетного отношения, и это напряжение иногда давало о себе знать. Я огрызалась, язвила, иронизировала… а он пропускал мимо ушей. Первый день. Потом ушел до вечера, оставив записку, что он на рыбалке, еда в холодильнике, а на столе немного малины. Все. Я была полностью предоставлена сама себе, читала, валялась в углу участка на солнышке или сидела за ноутом — мне никто не мешал.

Следующие несколько дней прошли в таком же ключе: Тим не отсвечивал особо, только показал, где лучше купаться в речке, и тоже занимался своими делами. Что-то ремонтировал в небольшом сарайчике, копался в машине или читал. Иногда даже в одной со мной комнате, но поскольку я оккупировала широкую кровать, Верден молча устроился в кресле-качалке, опять разрушив мои умозаключения и не попросив подвинуться. Блин. Ненавязчивый такой, убиться просто… Завтраки готовил он, поскольку я любительница поваляться подольше, а Верден оказался жаворонком. Обед — как придется, смотря кто где был, а ужин, как-то так получилось, делали вместе. Могли даже не разговаривать, я так вообще наушники надевала, мурлыча под нос песни. Но… эти, казалось бы, мелочи задевали что-то глубоко в душе, заставляя чувствовать друг друга сильнее и ближе, чем когда-либо. Верден был просто рядом и одновременно слишком близко для моего внутреннего спокойствия.

В первую ночь я демонстративно улеглась на диванчике внизу, в гостиной — Тим никак не прокомментировал, спокойно попрощавшись и поднявшись к себе наверх. Правда, показалось, на его лице мелькнула усмешка, довольная такая, понимающая. С какого перепугу во мне взыграло упрямство, понятия не имею, ведь к концу недели в Египте мне уже такие сны интересного содержания с его участием снились, что ни о каком отдыхе речи не шло. С утра была невыспавшаяся, нервная и хмурая. Хотела же его, черт, всю дорогу в электричке думала, вспоминала и краснела от воспоминаний… Но таинственные глубины моего подсознания не дали ответа на столь странное поведение меня любимой, и я, расстроенная, злая на саму себя, без всякого намека на сон, завернулась в одеяло и уткнулась в подушку. В общаге все как-то проще было, комнаты рядом, и на самом деле я просто заваливалась вечером вроде как позаниматься, да и оставалась на ночь. Ёлы-палы, да в конце концов, Верден мужик или где, почему я должна проявлять инициативу?! Дал бы понять хоть как-нибудь, подмигнул, что ли, ну я не знаю, в конце концов, фильм бы предложил вместе посмотреть… Или снова воспитывает? Ур-р-род красноглазый, у меня, между прочим, тоже гордость есть!

Эта самая гордость сдалась через полчасика, когда мысли уже конкретно в одну сторону сворачивали, сердце билось с перебоями, а дышать было тяжело. Тихо выматерившись, я встала, на автомате потянувшись к футболке на спинке стула, потом подумала, а на фига, махнула рукой и, как была в одних тонких трусиках, пошлепала наверх. Вот честно, сначала по физии надаю за такое поведение, а потом… ну, потом уже займемся всякими приятными вещами.

Конечно, этот упырь не спал. Конечно, отсвечивал фиолетовым, как чернила, почти сливаясь с темнотой. И скалился в улыбке, за что руки просто зачесались стереть ее с лица Вердена.