После того как Макавити дал отбой, Пи немедленно принялся снова уговаривать Акинору. Макавити выждал немного, чтобы удостовериться, что оба полностью поглощены своими собственными делами. Затем медленно вытянул указательный палец и коснулся переносицы Леа.

Если бы это было возможно, девушка открыла бы рот и закричала: «Я уже проснулась!», чтобы Акинора ввел ей снотворное, и она не видела больше ничего из того, что происходит вокруг. Но эта область возможностей ее тела по-прежнему не поддавалась влиянию. Зато наконец участились сердцебиение и дыхание.

Кончик пальца Макавити спустился по щеке к губам Леа, ненадолго задержавшись в уголке. Затем его большой палец с наслаждением прошелся по ее нижней губе, и она вспомнила о ранке, которую оставил там грубый поцелуй Макавити. С ее губ сорвался стон отвращения.

На миг Макавити остановился, но поскольку ничто не указывало на то, что кто-то услышал изданный ею звук, а Леа была не в состоянии позвать на помощь, он пожал плечами.

— Не повезло, красавица моя, — тихо произнес он.

Макавити сжал руку в кулак и слегка надавил ей на подбородок, так что ее рот немного приоткрылся. Когда он снова попытался провести большим пальцем по ее губам, Леа предприняла попытку отвернуться. Но Макавити схватил ее свободной рукой за шею и повернул лицом к себе. Он обиженно надул губы и покачал головой, словно имел дело с невоспитанным ребенком. Затем склонился вперед, и Леа ощутила его язык на своей незащищенной шее. В нос попали несколько темных волосинок.

Макавити укусил. От ужаса Леа удалось даже подтянуть ноги и немного приподнять бедра, но она тут же снова бессильно опустилась на стол.

— Тише, ягненочек, — прошептал Макавити. Его рот находился всего лишь в нескольких миллиметрах от ее кожи. Рана, нанесенная им, пульсировала, и Леа чувствовала сердцебиение прямо в мозгу. — Это всего лишь маленькая компенсацию за ту кровь, которую я из-за тебя потерял. — Он нежно коснулся окровавленными губами краешка мочки уха, затем снова вернулся к шее.

Леа наконец удалось открыть рот, но из него вырвался только приглушенный крик. Горло дрожало. Рот Макавити опустился немного ниже и наметил следующий укус. Девушку охватила паника. Слизнув еще немного крови с раны, Макавити слегка отстранился и заставил ее взглянуть ему в глаза.

— Это всего лишь компенсация, — произнес он таким тоном, словно собираясь торговаться за ее кровь. Но Леа слишком хорошо понимала, что ее страх возбуждает его.

Она с удовольствием испортила бы ему всю игру и холодно глядела на него. Но девушка и в самом деле была до смерти напугана и не могла сдержать тихого повизгивания. Не может быть, чтобы это когда-то тоже было человеком, это существо, закрывшее ей обзор своими голодными глазами. Эта жадность, радость мучения, удовлетворение от сознания собственного превосходства — все это выдавало полнейшее бездушие. Макавити испачкал Леа знанием, что существует нечто столь ненормальное, как он. Не порождение кошмарных снов, а живая, дышащая реальность. Леа закрыла глаза, будучи не в состоянии выдержать еще хотя бы миг зрелища этого создания.

Макавити вновь склонился над ее шеей, тем временем опустив руку в вырез рубашки и нежно, словно любовник, провел кончиками пальцев по груди. Это прикосновение окончательно вернуло тело Леа к жизни: ее конечности задрожали, как будто кто-то пропустил сквозь нее ток. Она напрягла мышцы и сухожилия рук. Но прежде чем она успела оттолкнуть от себя Макавити, рука из ее декольте убралась.

Адам не мог сказать, сколько он простоял в проеме двери, наблюдая, как Макавити склоняется к Леа и кончиком языка облизывает темные следы укусов на ее шее. Разум подсказывал, что речь может идти только о мгновении, но картина перед его глазами была настолько четкой, как будто он смотрел на нее всю свою жизнь. Страх за ее благополучие, который едва не свел его сума, пока он носился по городу, был забыт.

Леа лежала неподвижно, и хотя Адам чуял ее страх и отвращение, он ощутил, как в нем поднимается всепоглощающая ярость, еще более усиливающаяся возбуждением Макавити. Он видел отпечаток каждого зуба на ее коже, светящийся красным узор. А посередине… темное бордо, пронизанное струйкой выплескивающейся крови. То, что не попадало на губы и язык Макавити, сверкающими потоками сбегало вниз по шее.

Эта расточительность окончательно привела демона в бешенство. «Она принадлежит мне, — возмущенно думал он. — Только мне». Но на этот раз собственная ярость Адама и с трудом сдерживаемая ревность оттеснили желание демона на задний план. Он хотел броситься вперед и потратить свой жгучий гнев на то, чтобы разорвать Макавити прямо в воздухе. Но еще сильнее было желание наказать Леа за то, что она так безропотно ведет себя, и тут же взять ее на руки, заговорить с ней, успокоить.

И было еще кое-что, что не хотел осознавать Адам и что заставляло его остановиться, хотя рука Макавити уже собиралась скользнуть под рубашку Леа. Темное желание, вызванное ее лежащим телом и кровоточащей раной на ее шее. Стало просто невозможно различить желание демона и собственное.

И тут же он осознал, как Леа изо всех сил, несмотря на то, что тело ее не может двигаться, пытается оказать отпор, и неописуемое влечение, только что мучившее и вызывавшее чувство стыда было забыто. Разум вновь вступил в свои права.

Краем глаза он заметил Пи и Акинору, поглощенных спором. Срываясь с места, чтобы осадить Макавити, он проигрывал в уме возможности, как унести Леа неповрежденной из этой полной чудовищ комнаты. Даже желание погрузиться в ее тело, словно в озеро крови, испарилось.

Леа открыла глаза и несколько секунд смотрела на удивленное лицо Макавити. Затем его отбросило в сторону, и уже в следующий миг послышался хруст костей.

Леа рывком подняла голову и увидела, что Адам отпустил руку Макавити, которой он только что, видимо, изо всех сил ударил по краю стола. От ярости глаза Адама превратились в узкие щелочки, но даже в них виднелись неземные зеленые искры. Он схватил Макавити за шею и несколько раз ударил лбом об стол.

Сила, с которой действовал Адам, казалась почти механической, но за ней стояла сосредоточенная ярость. Лицо его посерело, на щеках выступили ярко-красные пятна. Казалось, он взорвется, если немедленно не отомстит Макавити.

Когда Адам ослабил хватку, крупный мужчина рухнул на пол. Не моргнув глазом он шагнул к лежащему на полу Макавити. Но в тот миг, когда Адам хотел наступить на него, выстрел в плечо заставил его опомниться.

Адам застонал и обернулся. При этом он задел бедром стол и немного качнулся вперед. Леа видела, что он сжал зубы от боли. Обхватив рукой рану чуть выше локтя, он пытался сохранить ровное дыхание.

Леа осторожно коснулась кончиками пальцев свисавшей плетью руки. Адам тяжело сглотнул и посмотрел на нее. Многообразие чувств, отражавшихся в его глазах, захлестнуло ее: облегчение и ревность, ярость и боль, беспокойство и готовность к борьбе. И искорка желания — когда взгляд упал на ее окровавленную шею.