Так что да, на самом деле ей очень хотелось снова выступить. Не в мюзикле, где автоматически выстреливался заученный текст, а своё: свои труды, эмоции, мысли. Вот и сейчас, всем видом как бы делая миру небывалое одолжение, Пылаева сердито, но на деле с предвкушением, выхватила у него гитару, перекидывая ремень через голову.

Гордый своим даром убеждения Матвей дал знак ребятам. Динамичный ритм закружил воздух. Спортзал потонул в басах и уже знакомом многим, кто слушал их радиоэфир треке.

Горячее дыхание,

Малиновые сны.

Назад уже не тянет,

Там сожжены мосты…

В нужный момент вступила Нелли и вот же поразительное открытие — делала это с удивительной, небывалой лёгкостью. Никакой раскачки, полное погружение с первых же секунд. И это несмотря на то, что на неё сейчас все смотрели: однокурсники, учителя, мама с бабулей, Максим…

Стёртая помада,

Раздетая весна.

Согрей меня дыханием,

Чтоб я ожила…

Хорошо или плохо, что в репертуаре у неё была лишь одна совместная с группой песня? Наверное, хорошо. Или нет. Но её точно хватило, чтобы завоевать расположение взыкательной комиссии, которая, как оказалось, не спешила расходиться по домам после мюзикла. Вот почему вечеринку перенесли на сегодня. Чтоб они присутствовали здесь. Чтобы услышали её. И Нелли догадывалась, кого за это стоит благодарить.

Она растерянно тасовала в руках сунутые ей визитки: продюсерский центр с весьма громким лейблом, ещё один, помельче и не такой раскрученный, но с более выгодными условиями для начинающего исполнителя, компания, желающая с ней сотрудничать в театральном формате…

— Они… приглашают меня… — дождавшись, пока "Ящик Пандоры" ещё немного поразвлекает публику и свернёт свою халявную лавочку, что уже само по себе приравнивалось к небывалому событию, так как музыканты их уровня давно не пели за бесплатно, Пелька выудила из толпы на строгий разговор Бондарева, подозрительно помахав перед его носом яркими глянцевыми картонками. — Ты всё это устроил? Чтобы на меня обратили внимание?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Они и так это сегодня сделали. Мы им просто помогли разглядеть тебя со всех сторон. Теперь все знают, что ты универсальный солдат, работающий в любых направлениях.

— Зачем? Это же совершенно не логично. Ты ведь хочешь, чтобы я была с вами. Так зачем подсовывать меня другим?

— Я хочу, чтобы в первую очередь ты хотела быть с нами. Но если нет… У тебя теперь есть отличные шансы попробовать себя в сольной карьере. Выбор за тобой, я не стану давить. Ну почти не стану… А если и стану, то немного. И очень аккуратно. Чтобы ты не заметила… Или…

Нелли не дала ему договорить. Не в силах сдерживать нахлынувший прилив нежности, она повисла у него на шее, затыкая горячим и совсем неуместным для людного места поцелуем. Но ей было неважно. Ей просто хотелось показать, как важно для неё всё, что он делает. Что делает для неё. И ради неё.

Как не хотелось прерываться, как не хотелось прекращать целоваться и чувствовать его ответные объятия, в которых растворяешься во времени и пространстве… Однако когда на горизонте замаячила бабуля, с лицом нашкодившего подростка внимательно наблюдающая за внучкой и даже, о, боги здравомыслия, показавшая ей большой палец, пришлось вспомнить о приличиях. Нелли смущённо подтёрла влажные губы.

А бабуля уже была тут как тут.

— А это тот самый Матвеюша, о которым мы столько слышали? — умилилась она… тиская Бондарева за щёки, словно тот десятилетний пацан. — Какой лапуля. Даже симпатичней, чем ты рассказывала. Правда больной худой. Ничего. Откормим. Но ты мне смотри, — пригрозили ему строго. — Девку не обижай! А то отлуплю. Нелька знает, как больно веником по голой заднице получать.

— Ба…

— Шо ба? Нам оно надо, опять тебя выхаживать? Она девица влюбчивая, душа нараспашку. В последний раз вон, сама не своя ходила сколько. Ничего так и не рассказала, но я ж не вчера родилась, понятно, что всему виной юнец подлец. Понял, говорю? — суровый взгляд в старческих морщинках сверлил Матвея пристально, но щадяще.

— Понял и принял к сведению. Не обижу, — пообещал тот, миролюбиво вскидывая руки. Очевидно, Пелька не всё рассказала семье об Артёме. Бабушке так точно. Иначе бы отношение к нему, как к субъекту противоположного пола, было бы куда предвзятей.

— Ну вот и славненько, — его снова потрепали за щеки. — А теперь рассказывай: какие планы на Нельку. А то стоят, милуются, словно уже женаты…

— Ма, отстань от человека. Сами разберутся, — на помощь возможно будущему зятю пришла возможно будущая тёща. Однако не тут-то было. Сразу ясно, кто глава семейства.

— А ну не мамкай! Девахе уже двадцать три, кавалеры табунами вьются, а толку никакого. У меня каждая минута на счету, а я ещё правнуков хочу понянчить!

Пылаева спрятала лицо в руках, пытаясь сдержать смех. Бабуля у неё такая, правду-матку всегда режет, глазом не моргнёт. А ты стой и красней.

Боковым зрением был замечен Макс, стоящий с Давидом и Никитой едва ли не в противоположной стороне зала. Филипп затерялся где-то у барабанной установки, обхаживая пунцовеющую от такого внимания Дину. Женская оборона медленно, но верно сдавала позиции. В ход уже шли первые поцелуи и романтичные прогулки под луной за ручку. Давно за ней так красиво, а главное так упорно не ухаживали. Тяжело не потерять голову.

Майер заметил, что она заметила его. После чего едва заметно кивнул, указав на двери. Хочет поговорить. Да. Видимо, надо. Второй раз убежать не получится.

Под предлогом, что ей надо в туалет, Нелли выскользнула в коридор, где было тише и безлюдней. И свежо благодаря открытому окну. Майер ждал за углом, откуда их сложно было заметить.

— Привет, — мягко улыбнулся он. — Ты сегодня блистала.

— Да? — слова подбирались с трудом. Совсем не так, как раньше. — Ну как, была я похожа на царевну?

— Ты всегда на неё похожа. А сегодня особенно.

Приятный комплимент окончательно сбил с толку. И так настроя никакого на беседу не было.

— Понравился мюзикл?

— Почти весь. Кроме поцелуя в конце. Я тебе цветы принёс. Но парни их отнесли с остальными куда-то.