Маленький пароходик, на котором плыл Никита, кроме пассажиров, развозил еще и почту, поэтому заходил во все крупные порты — Штеттин, Копенгаген, Амстердам. Никиту поражало все — необычные костюмы иностранцев, чужие наречия, совершенно ему непонятные. Относительно сносно Никита мог объясняться только по-английски, все же остальные языки были для него китайской грамотой.

И вот, наконец, пароход вошел в устье Темзы, по которой и должен был доплыть до самого Лондона. Вначале чистые деревушки и живописные рощицы по берегам реки радовали глаз, но чем дальше кораблик удалялся в глубь страны, тем пейзаж становился мрачнее.

На пути стали появляться огромные черные баржи, дожидавшиеся разгрузки у товарных причалов. Их становилось все больше и больше, и, наконец, берегов вовсе не стало видно. Соответственно увеличивалось и количество пристаней, на шатких дощатых мостках которых сновали чумазые грузчики, перенося мешки с товаром на большие грузовые подводы.

Кое-где баржи стояли в два, а то и в три ряда, так что пароходу приходилось буквально протискиваться через узкий проход, а иногда даже становиться в очередь из катеров и небольших судов.

Вода за бортом становилась по мере приближения к Лондону все более грязной. Щепки, бумажки, обломки деревянных ящиков были разбросаны тут и там по всей ширине реки. Прозрачная и чистая поначалу вода Темзы стала черной, тонкий слой мазута покрывал всю ее поверхность.

Время от времени мимо проносился быстроходный паровой баркас, извергающий из длинной черной трубы своей клубы густого дыма и гари, которая оседала на лице и волосах, так что Никита счел за благо скрыться в кают-компании и наблюдать вокруг из окошка. Сквозь грязное стекло иллюминатора пейзаж казался еще более безрадостным. Вскоре по берегам потянулись большие многоэтажные здания с закопченными фасадами. Никита смотрел на немытые окна, веревки с сохнущим бельем, на которое то и дело садились летающие в воздухе хлопья сажи, на дырявые обноски Детей, играющих в заваленных мусором дворах, и сердце его наполнялось беспокойством. Да, не так он представлял себе овеянный легендами туманный Альбион!

«А может быть, я зря сюда приехал? С того времени, когда Френсис Дрейк зарыл свой клад, прошло около трехсот лет. Сомнительно, что за это время никто не догадался проштудировать его дневники. А может быть, и клад уже найден?»

Однако Никита успокаивал себя тем, что если бы кто-то нашел то несметное золото, что Дрейк сокрыл в тайнике, об этом уже давным-давно было бы известно.

Ступив, наконец, на английскую землю, Никита первым делом выяснил, где находится Британская Королевская библиотека, а потом уж устроился в небольшой гостинице неподалеку.

Центр Лондона представлял собой полную противоположность тому, что он видел на берегах Темзы. Чистые улицы, аккуратно одетые денди, дамы в кружевных чепцах. Наняв извозчика, или, как говорят англичане, «кэб», Никита проехался по городу и нашел, что он ничуть не менее красив, чем Москва или Санкт-Петербург.

В гостинице Никита напился чаю, который в Англии, как и в России, весьма жалуют, и уснул крепким сном.

На следующее утро спозаранку он пошел в библиотеку. Выписав все книги, в которых хоть как-то мог упоминаться знаменитый пират, он погрузился в чтение.

Работа подвигалась медленно. Познания Никиты в английском языке были весьма скромными, и ему то и дело приходилось заглядывать в словарь. Это настолько затягивало процесс чтения, что за четыре часа ему удалось прочесть всего десять страниц старинного фолианта. Нужен был кто-нибудь, кто бы ему помог. Однако, где было найти в Лондоне человека, который взялся бы перевести текст на русский язык?

Никита огляделся. Читальный зал библиотеки был полон. Студенты готовились к экзаменам, а ученого вида люди делали выписки из толстых томов. К кому обратиться?

И вдруг Никита увидел знакомое лицо. Это был тот самый седой «авторитет», с лицом в шрамах, которого он как-то раз видел на заседании социалистического кружка. Никита очень обрадовался и сразу же направился к нему.

Седой сидел за одним из столиков под включенной настольной лампой и что-то торопливо строчил.

— Простите… — начал Никита, усаживаясь рядом.

Седой вздрогнул и быстро повернул голову в сторону Никиты. Рука с пером застыла в воздухе.

— Вы кто? — спросил он, сощурив глаза.

— Я… Никита Назаров.

— Так-так. — Он забарабанил пальцами по столу. — Что-то я вас не припоминаю.

— А мы с вами всего только раз и виделись. На собрании кружка в Москве. Два года назад, помните? Вы еще выступали.

— Хм-м. Что-то припоминаю, — нервно передернул лицом Седой. — Значит, вы из России?

— Да.

— С заданием?

— Ну… в некотором роде.

— Хорошо, хорошо. — Глаза Седого забегали. — Ну, будем знакомы, товарищ Никита. Меня зовут Николаем.

Он протянул Никите ладонь.

— Чем обязан?

— Вы не посоветуете, Николай…

— Егорович.

— Где мне можно переводчика найти?

— А какая проблема?

— Я тут читаю записки одного мореплавателя…

— А-а, понимаю. Это у вас легенда такая, да? Приехал-де исследователь, мореплавателями интересуется… Прокламацией возите или «Искру»?

Никита замялся. Ему не хотелось рассказывать об истинной цели своего приезда.

— Кстати, — продолжал тот, — вы твердый искровец или колеблющийся? Мы всех колеблющихся гоним.

Он чуть наклонил голову и исподлобья посмотрел на Никиту.

— Твердый, твердый, по глазам вижу. Большевик? Эсэр? Впрочем, что это я спрашиваю? Конечно, большевик.

— Д-да, — неуверенно ответил Никита.

— Ну вот что, товарищ. Вот вам пять соверенов… Не отказывайтесь. Мы тут недавно провели экспроприацию одного экспроприатора в пользу революции, так что не стесняйтесь пожалуйста. Вам за эти деньги что хотите переведут. А сами занимайтесь делами партии, а не всякой ерундой.

Никита смущенно взял деньги.

— И не уходите пока. Сейчас сюда «Старик» придет, у него к вам наверняка вопросы будут. Надеюсь вы «Старика» знаете?

Никита почему-то вспомнил про Спирьку.

— Кажется, знаю.

— Так и подождите его.

— Простите, Николай Егорович, а «Старик» это имя или фамилия? Или, извините, кличка? — спросил Никита.

— Кличка, конечно, — с легким недоумением ответил Седой.

— Как у воров?

Седой вскинул побелевшие глаза на Никиту.

— Что ты сказал?

— То и сказал, — спокойно ответил Никита. — Это ворье всякое и мошенники клички носят. Приличному человеку не годится. Впрочем, не уверен, что ваш «Старик» — приличный человек.