— Дело в том… — Вадим вертел в руках сигаретный окурок. — Дело в том, что…

— Вы знаете, где сейчас находится Виктор? — Фигура майора замерла. Казалось, что Борисов перестал дышать от напряжения.

— Да… Я знаю… Я попросил одну мою знакомую…

— Вадим испугался, что еще немного — и он расплачется от отчаяния и безысходности. — Витька у нее… Но, прошу вас… Ольга здесь не при чем, она ничего не знает…

— Можете быть спокойны на этот счет. — Губы следователя расплылись в елейной улыбке. — Продолжайте, Вадим. Назовите адрес — вот все, что от вас требуется…

— Я не помню адреса… — Вадим закрыл лицо ладонями, слезы все-таки навернулись на его глаза. — Это на Кутузовском… В самом начале… Я покажу…

— А точно, что Виктор сейчас именно там?

— Точно… Он не выходит на улицу… Боится, что его поймают…

— Ты сделал доброе дело, Вадим. И надеюсь, что твой брат, когда он вновь, совсем скоро, окажется на свободе, отблагодарит тебя, — проникновенно сказал майор, потянувшись рукой к телефону-вертушке. — Алло, Борисов на проводе! Бригада, на выезд! Немедленно! Будем брать Кротова!..

Шла середина зимы, закончились новогодние праздники.

Виктора судили в Налимске, что в двадцати километрах от Спасска. В зал не пустили посторонних, и на заседаниях присутствовали только родные и близкие покойного Евгения Крюкова, да Анастасия Егоровна, бабушка подсудимого. Впрочем, после первого же дня ее положили в больницу с острым сердечным приступом…

У Вадима же только-только началась первая сессия, самая ответственная и важная, и он так и не смог выкроить свободный денек для дальней поездки. Но он, к своему стыду, и не горел большим желанием оказаться в зале суда. Он не смог бы опять выдержать презрительного, прожигающего насквозь взгляда, которым его наградил родной брат, когда его арестовывали. Не знал же Витя, что Вадим «делал доброе дело», когда выдавал его. Не знал он и о том, что следователь пообещал приложить усилия, чтобы облегчить мальчишке участь…

— Прости меня… — сказал Вадим, когда на запястьях Виктора защелкнулись наручники.

Но Виктор ничего не ответил.

А вскоре выяснилось, что майор Борисов, которому к ноябрьским праздникам было присвоено звание подполковника, не имеет к делу Кротова более никакого отношения. В его задачу входил арест подозреваемого, а остальное — забота Налимской прокуратуры.

Ближе к весне Вадим получил письмо от бабушки, почему-то написанное рукой Николая Ивановича Боброва. Из этого письма юноша и узнал о том, что Витьку приговорили к восьми годам лишения свободы. А это значило, что по достижении им совершеннолетия его переведут во взрослую колонию усиленного режима… Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал…

Адмирал Дрейк вынес кандальника на пустую палубу.

— Сатана? — испуганно переспросил он. — Ты говоришь, к вам прилетал сатана?

— Да, сатана. Только он мог так страшно выть. Нас всех охватил ужас, и мы тоже захотели выскочить из трюма, чтобы броситься в море, но нам не открыли люк и поэтому мы все остались. А они все бросились и утонули. Вся команда.

Дрейк слушал мужчину и понимал, что тот просто потерял рассудок.

— Вы можете не верить, — продолжал пленный, позвякивая кандалами, — но все было именно так. Нас всех везли на Мадагаскар. Там нас должны были продать в рабство. Но однажды ночью поднялся страшный вой. Только сатана мог так выть. Людей охватил ужас. Всем хотелось убежать, скрыться. Но в море некуда скрыться, и поэтому все попрыгали за борт. Я слышал их крики, когда они в панике носились по палубе. Даже нас забыли выпустить, чтобы мы тоже могли спрятаться от сатаны… А потом была большая буря.

Сказав это, мужчина замолчал. Теперь Дрейк начал кое-что соображать. Когда-то он уже слышал, что иногда перед штормом море издает ужасный вой, который просто морозит душу. От него люди теряют разум, им кажется, что пришел конец света, и они в панике бросаются за борт в открытое море, где погибают все до одного. Именно так и появляются на море корабли-призраки. «Летучий голландец», очевидно, был именно таким кораблем. Только раньше Дрейк не верил во все эти сказки.

— И давно это было? — спросил он.

— Не знаю. Мужчина пожал плечами. — Может, давно, а может, вчера. Там, внизу, времени нет. Нет дня, нет ночи. Раньше, когда нам приносили пищу, мы могли определить, когда утро, а когда вечер. А после сатаны время кончилось. Почти все сошли с ума и стали пожирать мертвецов. Есть мертвого человека очень противно, и от этого становишься безумным. Я тоже ел.

— Много вас там? — спросил Дрейк.

— Около сотни. Но в здравом уме осталось человек тридцать, не больше. Остальные ничего не понимают, они стали как дикие звери.

Мужчина говорил медленно, с полным безразличием, отвечал на вопросы и тут же замолкал. Он даже не сразу вспомнил, как его зовут. От него Дрейк узнал, что рабы из Америки, а пленные матросы — с британского фрегата «Святая Анна», который португальцы захватили у берегов Кубы.

Матрос хотел вернуться в трюм, где почему-то чувствовал себя гораздо спокойнее, и Дрейку удалось уговорить его остаться только после того, как он снял с пленного кандалы и дал выпить вина. Матроса звали Дик, он согласился помочь адмиралу вывести всех остальных из трюма и разобраться с этой безумной командой.

— А что мы будем делать с теми, кто лишился рассудка? — спросил Дик перед тем, как спуститься в трюм. — Им нельзя давать без присмотра бродить по палубе, они могут кого-нибудь убить.

— А мы погрузим их в бот, дадим немного провианта и пустим в открытое море, — пожал плечами адмирал. — Ничего лучшего я придумать не могу.

Из тех, кто не совсем еще тронулся умом, можно было сформировать корабельную команду. Правда, около половины оказались индейцами, которые не понимали ни английского, ни испанского языков, но это было не страшно. Среди них были те, которые с трудом могли изъясняться, и они были назначены старшими. Индейцы вообще считали Дрейка каким-то божеством, которое вышло из пучины моря для того, чтобы освободить их. Как только адмирал появлялся на палубе, они в суеверном страхе падали на колени и воздевали руки к небу. Дрейка очень веселило это обстоятельство, но он не спешил разубеждать дикарей.

А с остальными поступили так, как решил адмирал. Погрузили на бот, на котором он путешествовал до этого, и пустили по ветру.

Матросы прониклись к адмиралу огромным уважением и почтением, особенно после того, как узнали, кто их спаситель. Среди пленных оказался один, который когда-то ходил в плавание под командованием адмирала и сразу узнал его.

Дрейк носился эти два дня по кораблю, как метеор. Всюду успевал, всем интересовался. А хватило ли всем матросам обмундирования? а довольны ли они пищей, которую им готовит новоявленный кок? а не нужно ли им чего еще?