Малкольм коротко вздохнул, потом снова разозлился.

Полли только теперь заметила, что его губы выглядят весьма подходящими для игры на трубе: они были чуть выпячены и на них сразу появлялась слюна, когда он раздражался, как сейчас.

– Нет! – злобно откликнулся он. – Ну, немножко. В любом случае дело не в этом. Дело в том, что ВЫ должны уже извлечь пользу из уроков жизни.

– Я здесь на совершенно законных основаниях, – с дрожью в голосе произнесла Полли. – У меня есть лицензия.

– Да! – рявкнул Малкольм. – И это значит, что и Я могу находиться здесь на законных основаниях!

На стоянку въехала машина, притормозила под струями дождя, дворники бешено работали с хлюпающим звуком. Малкольм подошел к ней и постучал в окно.

– Надеюсь, вы не собираетесь покупать здесь хлеб, приятель, – бесцеремонно сказал он. – Потому что хлеб просто ужасный!

Полли зажала рот ладонью.

– Но… – заикнулась было она.

– Вы губите мой бизнес! – закричал сквозь дождь Малкольм, выпрямляясь. – А я уничтожу ваш! И посмотрим еще, кто продержится дольше!

Полли хотелось зарыдать.

– Почему вы не отправились куда-нибудь еще? – неистовствовал Малкольм. – Мне плевать, куда именно. Убирайтесь! Катитесь туда, откуда явились!

– В Плимут?

– Да! Я из старинной семьи Маунт-Полберна! Мы были здесь первыми.

Полли, впрочем, прежде его тут не видела.

– Угоняйте эту свою ржавую телегу и попытайте счастья где-нибудь в другом месте!

Еще одна машина вроде бы замедлила ход, потом люди, сидевшие в ней, увидели Малкольма, махавшего руками так, словно кто-то вторгся на частную территорию, и быстро передумали останавливаться.

– Здесь вам не победить! Вы не можете тут оставаться! Вы должны сдаться прямо сейчас. Вы потерпели неудачу в пекарне, и здесь будет то же самое! Конец!

Полли коротко всхлипнула, а потом сделала единственное, что пришло в голову, – резко опустила шторку на окне, захлопнула его и закрыла заднюю дверь.

Она осознала, что решения проблемы не существует. С другой стороны, она сейчас находилась в тепле и уюте, а Малкольм расхаживал снаружи под дождем. В конце концов, это уже было некоторым преимуществом. К тому же она могла спокойно поплакать.

Малкольм прокричал еще что-то, но, к счастью, благодаря ветру, дождю и работе генератора в фургоне Полли ничего не расслышала. Она выждала какое-то время, пока не высохли слезы, и постаралась объяснить себе, что Малкольм – просто ужасный и жалкий неудачник-трубач, хотя где-то в глубине души ей было страшновато открывать фургон.

Но все будет иначе, сказала она себе. Она противостояла жалкой посредственности, она выступала против тех, кто продавал ужасную, примитивную еду людям, не имевшим возможности получить что-то лучшее, – а ведь еда может быть лучше, а если еда лучше, то лучше и жизнь. А это уважительная причина для борьбы. Именно так.

Ей пришлось напомнить себе, что ее дело стоит того: она не предлагает какую-то дрянь, в промышленных масштабах изготовленную на фабрике, где всем плевать, вкусно ли это, питательно ли, сделано ли из качественного сырья; там добавляют в еду консерванты, и всякие «Е» с десятками номеров, и соль, и опилки, чтобы удешевить и упростить процесс приготовления. Но разве это правильно? А то, что делала она, Полли, было хорошо, и это было важно, и она собиралась сказать об этом миру пару слов… как только решится высунуться из фургона.

Сквозь гул генератора она расслышала, как уехал автомобиль Малкольма. Она открыла окно, чтобы произнести свою проповедь, но парковка снова была пуста. И Полли совсем не казалось, что она одержала победу.

К четырем часам дня Полли уже была готова утопить фургон в море, и мысль о том, что он и в самом деле проклят, уже не вызывала у нее усмешки.

Дождь поутих. На стоянке появилась машина с тремя визжащими детьми на заднем сиденье. Приехавшие рассчитывали купить рыбу с жареной картошкой и наперебой говорили о том, что погода испортила им выходной, но, слава богу, они увидели фургон «фиш энд чипс», и это единственное, что может удержать детей на месте, никогда-никогда больше такого не повторится, это их научит проводить выходные дома, им хотелось побывать в Маунт-Полберне, но не стоило ехать сюда в этакую дождину… Казалось, мать семейства сейчас заплачет.

– Я… у меня есть сырная чиабатта, – предложила Полли.

– Что у вас есть, милая? – переспросила женщина, нервно оглядываясь на автомобиль и плотнее закутываясь в непромокаемый плащ.

Окна машины запотели, время от времени что-то зловеще ударяло в них изнутри, как в компьютерной игре «World War Z».

– Я не готовлю жареный картофель, – извиняющимся тоном пояснила Полли. – Это хлебный фургон.

Женщина выглядела так, словно и вправду готова разрыдаться.

– Хлебный фургон? – уточнила она. – На побережье? – Уголки ее губ, накрашенных розовой помадой, опустились. – Что… о чем, черт возьми, вы думаете?

Из грязного автомобиля донесся крик, похожий на «Чипсы! Чипсы! Чипсы!»

– Хлебный фургон? – снова повторила женщина, словно ждала, что Полли вдруг отдернет некий занавес и заявит: «Шучу! Вам пикшу или треску?»

– Боюсь, именно так, – вздохнула Полли.

Женщина покачала головой:

– Ладно, а вы знаете, где мы можем купить рыбы и картошки поблизости?

– В Маунт-Полберне отличное кафе, – сказала Полли.

Обе одновременно повернулись и посмотрели на огромный скальный выступ, наполовину утонувший в сером тумане; дамба полностью скрылась под злобными свинцовыми волнами; перед ними был настоящий остров.

Женщина отступила на шаг.

– Чтоб я еще раз…

Она взглянула на машину, словно боясь снова сесть в нее. Потом опять посмотрела на Маунт-Полберн. Затем отошла, и Полли почувствовала себя просто ужасно.

В пять часов дня, когда вода стала постепенно отступать и Полли начала устало укладываться, чтобы уехать, она заметила шедшую к фургону Мюриэл. Полли испытала огромное облегчение при виде дружеского лица, она замахала рукой. Мюриэл помахала в ответ и ускорила шаг.

– Ну и денек! – сказала она. – Просто мерзость! Я надеюсь, скоро небо прояснится, ведь за четыре дня у меня не купили ни одного ведерка для песка и ни одной лопатки!

– А что-нибудь другое покупали? – спросила Полли.

– Слава богу, да. В основном горячий шоколад. Горячий шоколад и головоломки.

– А я вообще ничего не продала, – уныло произнесла Полли, хотя ей вовсе не хотелось, чтобы ее голос звучал жалобно.

– Ну, это потому, что ты открыла торговлю во время шторма, – рассудительно заметила Мюриэл. – Нельзя ожидать, что сразу все наладится. Впрочем, не важно, я здесь, чтобы спасти тебя, потому что у меня тайные заказы из городка.