не испарилось, напротив — быстро переросло в беспокойство и твердое убеждение, что где-то что-то не так: или упущено, или неверно воспринято.

По опыту Вадим хорошо знал, что единственный способ избавиться от этого «не так» — разобраться в его причинах. Поэтому, чтобы рассеять мешающее рассуждать беспокойство, он мысленно вернулся к прерванному разговору и попытался восстановить в памяти последние мгновения событий, разыгравшихся на Муаровой планете.

Четыре экрана, два из которых неожиданно прервали передачу. Телекамеры автомата-корректировщика и челночной ракеты, фиксировавшие исчезновение разведгруппы, а затем и «морского ежа» вместе с Радмилой. Ну конечно! Вадим вмиг осознал, что не давало ему покоя все это время: в районе катастрофы, помимо телекамер, находились еще и другие фиксирующие устройства. Во-первых, автовидеозапись на буровой установке, во-вторых, кинонавигатор с направленными во все стороны объективами, в-третьих, фотокамеры и самописцы, приданные различным химическим и ядерным приборам, которые, как грибы, повсюду торчали в зоне исследования.

Впрочем, эти последние остались безучастными к тому, что произошло. Зато видеофиксатор и кинокамера протокольно запечатлели последние секунды экипажа «Алишера». Вполне понятно, что кадры эти были совершенно идентичны тому, что показывали телекамеры (почему они остались за бортом основных материалов, отобранных Лаймой). По видеокаталогу кино- и магнитопленки значились как дубль-информация, которая, естественно, многократно и всесторонне анализировалась, но в настоящее время представляла исключительно архивную ценность.

И впрямь — затребованная дубль-информация в точности воспроизводила уже виденное, разве что снятое из разных точек. «Хорошо бы теперь, — подумал Вадим, — взглянуть на трагическое событие глазами сразу всех камер». Для этого требовалось несколько экранов, на которых электронный архивариус выдал всю имевшуюся в его распоряжении информацию. Но следить одному сразу за всеми экранами оказалось не так-то просто.

Проще наблюдать за объемной моделью, которую машина без труда составляет на основе изображений, сделанных из разных точек. Вадим поискал такую модель в видеокаталоге, но ее там не оказалось. Почему-то никто до сих пор не моделировал архивные записи. Операция — не ахти какой сложности, но требовалось изменить программу машины. Вадим быстро составил задание, проиграл ее на клавиатуре и стал ждать.

Из состояния задумчивости его вывел красный сигнал: машина отказывалась выполнять команду. Он решил, что где-то допустил ошибку и вновь повторил задание, внимательно следя за контрольным сумматором. Все было правильно, но через несколько секунд снова загорелся красный сигнал.

Теперь он насторожился. Голографическая модель составлялась путем обработки информации, полученной разной аппаратурой и из различных точек. Чтобы построить целостный объемный образ, машине нужно было отталкиваться от события, синхронно запечатленного на всех кинопленках и магнитолентах. Таким естественным одновременным событием являлся последний миг — исчезновение Радмилы. Но именно эту последнюю точку машина и отказывалась брать за исходную. Значит, в данный миг произошло нечто такое, что мешает машине проиграть в виде модели таинственное происшествие на Муаровой планете.

Вадим немедленно изменил условия задачи, выбрав за исходную точку построения модели не конец, — а начало передачи — с момента появления из челночной ракеты «морского ежа». Машина послушно приняла новую вводную, услужливо загудела, однако, спустя несколько секунд, опять упрямо просигналила красными вспышками.

В этот момент в боксе появился Азмун. Вадим в двух словах ввел его в курс дела.

— Может сломалась старушка? — предположил нанаец.

— Исключено. Аварийные сигнализаторы молчат.

— Тогда давай поищем объяснение.

— Объяснение одно: для того, чтобы составить полную подвижную модель, необходимо чтобы одно и то же событие, зафиксированное различными аппаратами, совпадало по времени. Оно-то и не совпадает: на одних лентах — один промежуток времени, на других — другой. Поэтому машина и не может совместить различные интервалы в единый образ.

— Релятивистский эффект, — не задумываясь предположил Азмун.

— Где же здесь релятивистская ситуация? Все — в одной и той же системе отсчета.

— А если какой-нибудь гравитационный всплеск?

— Тогда бы это подействовало на все приборы и камеры.

— Но аномальной могла оказаться только одна мировая Линия: оборвалась, как струна гитары, а все остальные продолжают звучать.

— Брось ты усложнять простые вещи. — Вадима ни на секунду не покидала рассудительность. — Зачем гадать на кофейной гуще? Давай-ка просто проверим, какие камеры зафиксировали большие промежутки времени, а какие — меньшие. От этого и будет зависеть: была ли Радмила еще жива, когда внешние камеры уже фиксировали ее исчезновение; или наоборот «морской еж» уже реально не существовал, а окружающие камеры продолжали давать его изображение.

— А если это все-таки поле барахлило, — встрепенулся Азмун. — Замедлилось, скажем, или просто застряло на миг где-нибудь в камере?

— Как замерзшие звуки в охотничьем роге Мюнхгаузена? — усмехнулся Вадим, — Такие байки ты правнукам на старости лет будешь рассказывать. А я предпочитаю графики временных интервалов. Хотя разница и не превышает сотой доли секунды, машина сделает все так наглядно, что моментально станет ясно. Тем временем ты свяжешься с Лаймой и Батыром и попросишь их: как только приземлятся — немедленно сюда.

— Может, заодно и Тариэлу сообщить?

— Нет, — категорически отверг Вадим. — Ему — потом. Когда сами разберемся.

12–30: Библиотека Музея.

Сбросив обувь, Батыр и Лайма через три ступени мчались вверх по парадной лестнице. Приятно было шлепать босыми ногами по прохладному мрамору, но вид бегущей пары плохо вязался с торжественной обстановкой входного зала, где среди цветов и скульптур неторопливо двигались спокойные фигуры людей. Кто с улыбкой, кто с любованием и никто — безучастно провожали взглядом этот освежающий вихрь юности, стремительно пронесшийся вдоль древних настенных росписей.

Бесшумная платформа лифта провалила их на нижний этаж, где глубоко под землей размещались несметные богатства космического архива. Глаза Батыра светились от нетерпения. Едва прислонившись в традиционном приветствии щекой к щекам Вадима и Азмуна, он схватил широкую ленту с временными графиками, вычерченными машиной и жадно впился в цветные зигзаги.

— Телеустановка «морского ежа» продолжала передавать видеоинформацию, в то время как окружающие внешние камеры уже фиксировали его полное исчезновение, — показал он Лайме несовпадающие линии. — Между тем синхронизация обеих камер «ежа» — абсолютная.

— Батыр еще до вашего сообщения предположил, — пояснила девушка остальным, — что Радмила жива и могла просто переместиться во времени. Фантастика — а? Как вы думаете, мальчики?

— Мне кажется, — изложил суть дела Батыр тоном учебного робота, — что несовпадение временных отрезков на графике допустимо интерпретировать на основе временного сдвига, возникающего при определенных значениях разности энергетических потенциалов глубинных квантов.

— Батырчик, милый, — осторожно перебил его Вадим, — ты ведь пойми: временные разности бывают какие угодно и относиться тоже могут к чему угодно. Что из того, если от твоего возраста отнять мой. Получится разница что-нибудь дней в сорок. И к какому же временному потоку такую разность пришить? Или